– Отвались моя борода, да это же альвийский эликсир исцеления, он бесценен, не трать его! Грорни, ты где его взял? Кому продал свою несчастную душу?!
– Ты бредишь, старик, я для таких случаев его с собой и ношу всю жизнь. Так, тебе скоро полегчает, теперь надо помочь Долину.
– Долин, ты слышишь меня?
– Да, – после паузы прошелестел Долин.
– Пей.
– Он не поможет, я слишком тяжело ранен прошептал Долин.
– Не тяжелее Фрарди, пей говорю, упрямец!
Грорни пришлось самому влить Долину в рот драгоценный напиток. Спустя минуты тому стало значительно лучше.
– Спасибо, Грорни, теперь я твой должник до смерти, – сказал Долин.
– Как и я, – прокашлялся Фрарди.
– Нет, вы ничего мне не должны, теперь вы мои кровные братья.
– Как скажешь, брат, – сказал Фрарди, – сила этого эликсира невероятна, еще мгновения назад я думал, что встречусь с предками в самоцветных чертогах, а теперь я жив-живехонек, да еще и чувствую, что скинул десяток – другой лет. Где ты добыл это сокровище?
– Этот эликсир мне передал мой отец, в нашем клане он передавался от отца к сыну. Мой прадед Орни получил его в дар от тогдашнего короля альвов Каэдилла, за то, что помогал строить альвскую королевскую башню.
– Да-а, дела-а, – протянул Фрарди, никогда не думал, что на меня потратят семейную реликвию дней Великого примирения.
– Долин, ты как? – поинтересовался у своего товарище Грорни.
– Лучше не бывает, – проворчал Долин, зря ты на меня эликсир потратил. Я был на пороге смерти и теперь могу сознаться, – это я тогда тебя вложил главному стражу врат. Я рассказал о том, что ты говорил о старейшинах, когда выпил лишнего.
– Так это из-за тебя меня прогнали из стражей врат, – прохрипел покрасневший от злости Грорни.
– Да, я хотел, чтобы на твое место взяли моего брата Дварни.
– Сожри меня пещерные мокрицы, ну ты и ящер! – выкрикнул Грорни.
– Успокойтесь, братья! – рявкнул Фрарди.
– Оставим наши распри на потом. Нам нужно позаботится о павших братьях и о наших жизнях, все остальное пустая порода и шлак.
Покряхтев и покривившись, Грорни под строгим взглядом Фрарди пожал руку насупленного Долина, ссора была забыта.
Найдя в стенах пещерных проходов нишу, торпы аккуратно сложили в ней тела своих товарищей, сняли с них именные медальоны и завалили камнями, не взяв с умерших ни оружия ни нитки по обычаю торпов.
Все, что надето на торпе, включая его оружие, он уносит с собой в самоцветные чертоги, либо каменные чертоги воинов – в зависимости от происхождения и рода занятий торп мог попасть в разные области посмертия. Но это правило соблюдалось всегда, а вот вещевой мешок павшего по традиции принадлежал его братьям по оружию, семье или тому, кто его нашел.
Завершив свой скорбный