– Перестань! – уже всерьёз попросила она, натягивая поспешно одежду. – Я думала – ты умнее.
– Нет! Не-е-ет!! – взревел я, хватая её за плечо, сдавливая железно косточки. – Ты скажешь мне всё! Кто этот «обаятельный» жених? Кто, я спрашиваю, ну?!
Ещё чуть и я впервые в жизни ударил бы женщину кулаком по лицу. Я ненавидел её до бешенства.
Но тут в комнату влетел Аркадий.
– О, пардон! – он сделал вид, будто сконфузился.
Лена, медленно, вихляя задком, натянула до конца брюки, презрительно хмыкнула:
– Ничего, Аркаш, Вадим Николаевич не из ревнивых – смотри на здоровье. Впрочем, я уже ушла. Гуд бай, май лав, гуд бай!
И – ушла. Я в уже захлопнувшуюся дверь крикнул фальцетом:
– С-с-сука!
– Все они – суки, – философски заключил Аркадий и предложил. – Ну, что, надо бы скинуться? Чего-то тоскливо и скандально на душе.
Аркашке в последнее время не везло с бабами: после Вальки-профуры он так и не мог пока подобрать себе партнёршу по душе и по телу.
Ух и надрызгались мы с ним в тот вечер – до положения риз. В пьяном угаре я, помню, жирно реготал и вскрикивал от радости: мол, вот она – свобода! А то совсем голову потерял, дурак! Да было бы из-за кого! Шлюшка маломерная! Акселератка с диагнозом – бешенство матки! Проститутка малолетняя!..
– Такоси! Такоси! – непонятно на каком диалекте поддакивал-соглашался Аркаша.
– Аркадий, друг! – вопил я, обнимая товарища. – Нам о дипломе надо думать! Пора прощаться с этим борделем по имени ДАС!.. Да-с, Аркадий, а? Да-с?
– Такоси! Такоси! – лепетал уже тёплый Аркадий, никак не воспринимавший мой замечательный каламбур.
«Чёрт с ней! Пускай с кем хочет трахается!» – трезво подумал я, проваливаясь в пьяный угарный сон.
Счастье не в трахе!
И вообще – человек сам кузнец своего счастья!
Я настолько был взбешён и серьёзно настроен, что, опохмелившись с утра пивком, заботливо припасённым Аркашей, побежал на почту и послал редактору «Славы Севастополя» депешу: «ПРОШУ ПРИСЛАТЬ ЗАЯВКУ НА МОЁ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ВАШУ ГАЗЕТУ ВАДИМ НЕУСТРОЕВ».
Когда я возвращался в общагу, прихватив в торговом центре «Черёмушки» бутыль крымского портвейна, я столкнулся на вахте с ней, с Леной. Я скрутил себя, смял, заставил пройти мимо и молча. Она приостановилась было, но тут же вздёрнула нос и зацокала каблучками сапог, ушла, не оглядываясь.
Впрочем, голова моя в тот момент разрывалась ещё, помимо похмелья, и от другой заботы. Я налил другу Аркадию полный стакан доброго портвеша и попросил оставить меня на часок одного. Предстояло тяжелейшее дело – написать письмо Лене той. Я, как последний свинтус, трусливо не ответил на два её послания, всё оттягивал. Больше того, она вызвала меня на переговоры, я не пошёл…
Как же теперь? Что написать? Как оправдаться? Ведь это было наваждение. Ведь не собирался же я жениться на этой?.. Нет, конечно! Всё равно рано или поздно всё бы кончилось… Мне нужна та, та