И тут же упал от Аринкиной подножки. Сын зарычал, младшая дочь запищала то ли от страха, то ли от восторга, и бросилась бежать. Варя демонстративно сделала погроме музыку в наушниках. А я… я улыбалась немного офигевшему от веселья Игнату и мысленно считала до десяти. Потому что нельзя же все время кричать. И лишь досчитав, я повернулась в сторону убегающих детей и рявкнула:
– А ну стоять! И рты закрыли! Встали как вкопанные, а то ремень достану!
В повисшей следом тишине даже птичка перестала щебетать, подавившись очередным “чирик” и чуть не свалившись с ветки.
– Маргарита, – тихо подал голос Игнат, осмелясь даже тронуть меня за локоть. – Вы меня, конечно простите, я не хочу вмешиваться в процесс воспитания. Но… чисто любопытства ради – откуда вы достанете ремень?
Я выразительно посмотрела в его смеющиеся голубые глаза и сообщила непререкаемым тоном:
– Из ваших прекрасных шорт. Вы ведь не откажете отчаявшейся матери в такой простой просьбе?
Его брови чуть приподнялись, а улыбка стала шире:
– Что вы? Ремень, сами шорты и все-все, что понадобится… Помочь такой красивой женщине – мой долг.
И мне предложили опереться на локоть, дабы продолжить путь на обед.
Я даже злиться на весь мир перестала. Подумаешь, дети шумят? Поговорю с ними позже в неформальной обстановке, объясню все, как положено. А пока можно и обществом насладиться, и себя показать.
Лифт поднялся на третий этаж, открылись двери, и – внезапно – даже дети затихли, придавленные атмосферой официоза.
Я выпустила из захвата руку сильно посерьезневшего Игната, на всякий случай сделала лицо “кирпичом”, давая понять сразу всем, что меня так просто не сломишь и в тысячный раз попросила детей не баловаться.
– Прошу сюда, – указал мне путь наш сопровождающий, – направо.
– Спасибо.
И хотя ответила я громко и четко, внутри уверенность таяла. Напускное безразличие давалось с трудом. Я настолько привыкла за последние годы жить в собственных комфортных условиях, в окружении только тех, кто был приятен мне, и кого устраивала я, что теперь, увидев большую компанию за столом, чуть не сбилась с шага.
Их было пятеро. Во главе стола сидел сухопарый, совсем не выглядящий стариком, мужчина с продолговатым лицом, внимательными темными глазами и длинным, чуть крючковатым носом. Раньше он был брюнетом, а теперь почти вся голова покрылась сединой, но даже это скорее придавало импозантности, чем старило. Он был одет в светло-голубую рубашку, рукава которой были расстегнуты и подкатаны. На запястье красовались часы с черным кожаным ремешком, на одном из пальцев был перстень из белого металла.
– Всем добрый день, – сказала я, чувствуя, как трясутся поджилки, будто сдаю некий экзамен, от которого зависит, смогу ли заслужить место рядом с ними. Это раздражало, но поделать с собой я ничего не могла. Стресс рождал страх, а это плохо.
– Привет, – отозвался Лев, сидящий рядом с