В разгар ужина пришел один Петин приятель, бывший мореход, а теперь работник электростанции – так он представился. Приятель оказался бойким человеком. Дяде Коле он сразу сказал:
– Не верю, что ты писатель.
– Ну, что ж, – пожал плечами дядя Коля – Не верите – не надо.
– А ты меня убеди, – сказал приятель. – Покажи книжку.
– К чему, – снова пожал плечами дядя Коля. Но приятель очень просил убедить его, и дядя Коля показал сборник рассказов, который возил с собой.
Приятель быстро оттянул ворот свитера и спустил книжку за пазуху. А с дядей Колей пообещал рассчитаться лисьими шкурками. Он сказал, что в соседнем поселке, Крабозаводске, живет его закадычный друг – великий охотник на шикотанских лис. Друг стреляет их из ружья, а также травит собакой. Собака у него, что удивительно, сеттер, которого он переучил с водоплавающей птицы на лисью охоту. Сначала сеттер не очень соображал в этом деле, но после того, как один старый лис выцарапал ему правый глаз, остервенился и теперь давит их, прямо как котят.
Приятель дал нам адрес охотника и велел завтра же идти в Крабозаводск. Каждый получит по шкурке, – говорил он. Самую лучшую охотник, конечно, отдаст дяде Коле – приятель сам его об этом попросит. Остальным достанутся шкурки похуже. Но тоже ничего. Папа, возможно, получит слегка побитую молью (папа почему-то понравился приятелю меньше других).
Скоро папа и Паганель вылезли из-за стола. Папа оправдался тем, что ему надо заняться ребенком – то есть мною, а Паганель взялся ему помогать. Один слабохарактерный дядя Коля ничего не сумел придумать и остался.
Несколько раз потом дядя Коля выглядывал из комнаты и укорял папу с Паганелем:
– Дезертиры! – говорил он. – Выходит, и здешнее гостеприимство мне одному переносить? Это при моей-то печени.
Чувствовалось, что дяде Коле тоже очень хочется нырнуть в спальник. Но раскрасневшийся Петин приятель хватал его за плечи и уволакивал обратно – досказывать про то, как он тонул в Гибралтарском проливе…
ГЛАВА XIV
Два похода по Шикотану.
Погода с утра испортилась. Надвигается тайфун. С вершин сопок ползет туман, дует холодный ветер, на море – барашки.
Все суда попрятались в бухту – лов сайры прекращен, и заводы встали.
По пыльным улицам Мало-Курильска бродят без дела толпы сезонников и студентов. И у нас настроение кислое. Решили вдруг пойти на почту и отбить по телеграмме домой.
Паганель сидел над своей целых полчаса – думал, как бы ему уложиться в минимальное количество слов. В конце концов он написал: «Жив, здоров».
Дядя