– Послушай, добрый человек! – Ещё издали крикнул помятый прохожий, голос его звучал страдальчески, хрипло. – Ты не историк, часом?
Ярослав приблизился к нему и ощутил тухловатый перегар выпитого вчера самогона вперемешку с запахом пота, лука и самосада.
– Так ты историк? Вижу, что историк, вон, в очках. А то я было к Львовне сунулся, да там чёт закрыто… Гля, понедельник – выходной. Почему всегда по понедельникам!?
Мужик маялся и томился всем своим естеством, требовавшим «поправки», а потом и добавки. Запой, похоже начался недавно и стремительно выходил на свой пик, держа жертву за кадык железными пальцами. Но горе запойному, когда деньги и запасы самогона заканчиваются так предательски рано, это знает каждый.
– Чего тебе? – Спросил Ярослав, смотря поверх головы мужика: не заработал ли стоящий у его старого дома ковшовый экскаватор, прибывший для сноса, но техника пока что вела себя смирно.
– Купи рукопись! – Мужик поднял перед собой клеёнчатую пыльную сумку. – Сто долларов всего!
– Это почему – долларов? – Не понял Ярослав.
– Да, гля! За рукопись, если старинная, доллары платят, я точно знаю. А эта? Редкость. Архи-ло-гическая!
Последнюю фразу мужик произнёс с трудом и по слогам; но он надеялся, что его мучения вознаградятся-таки звонкой монетой.
– Нет у меня валюты, – пожал плечами «историк», думая, как отделаться от прилипчивого торговца сомнительной стариной.
– Ну ты хоть взгляни от чего отказываешься! – Возмутился археолог, густо обдавая собеседника смрадом. – Наверняка учёная ценность, гля!
Он вынул из сумки что-то, размером с книгу, завёрнутое в вощёную бумагу. Сняв дрожащими руками несколько слоёв плотной упаковки, он явил на свет три старых тетради в картонных обложках, перевязанных кожаным шнурком. На верхней тетради химическим карандашом была нарисована кисть винограда и значилась надпись: «О жизни, виноградарстве и Великом Вине». Чуть ниже тем же почерком было приписано «1990 год. Б. Пехлевин». Ярослав дважды перечитал надпись на тетради и судорожно полез в карманы. Извлёк оттуда несколько мятых купюр, выгреб всю мелочь, а изнемогающий от зноя внутренней пустыни Индиана Джонс внимательно и настороженно наблюдал за действом. Потом он внезапно, будто стремительный коршун, падающий с небес за добычей, вырвал из рук Ярослава бумажки, выклевал из ладони монеты, сунул ему в руки тетради вместе с рваной бумагой и покровительственно произнёс:
– Считай, повезло тебе, историк: Львовна, та сто долларов дала бы!
Следопыт развернулся в сторону моста и, будто моряк на палубе широко ставя ноги, двинулся, плавно ускоряясь, в сторону ближайшего магазина.
– Где взял-то? – Крикнул ему в вдогонку Ярослав, приходя в себя.
– А, так над оврагом домик есть старый, где виноград рос, там стена обрушилась. – Не останавливаясь,