Даша сидела на полу посреди разгромленного шоколадного царства и остекленевшим взором и созерцала покосившуюся картину с изображением весёлого губастого негритёнка, несущего по дороге корзину с бобами. Эфиопский шоколад один из самых лучших, тонких и ароматных.
Сырников зашёл в магазин Даши, чтобы спросить, не нужна ли новой соседке по перекрёстку помощь старожилов и сразу сообразил, что тут произошло. Он помог Даше подняться, усадил её в кресло, ни слова не говоря, сделал две чашки кофе и поставил их на столик. Он поднял с пола разбитую сову из бельгийского шоколада, снял обёртку из фольги и откусил от неё голову.
– Даша, у тебя даже поделочный шоколад самый вкусный, – наконец сказал Антон.
– Я старалась, – сказала Уманская, ещё не придя в себя, но взяв из его рук сову, тоже откусила немного с задумчивым видом. – Детям нравится…
После кофе (Даша с трудом, но сделала пару глотков) они осмотрелись и поняли, что погибло всё: фигурный пряничный Зарецкий собор, юбилейные медали и шоколадные наборы; раздавлены коробки грушевой пастилы – в глазури, без неё, в кунжуте и орехах, разбиты банки с солёной карамелью, конфитюром и пастой. Магазин готовый к открытию, перестал существовать: всё погублено под напором варваров. Особенно жалко было смотреть на драгоценные плитки горького шоколада из эксклюзивных бобов Тринидада, Эфиопии и Никарагуа, поскольку они совсем потеряли товарный вид под подошвами ботинок хоховских громил.
Понимая, что Даша пребывает в шоке и делает всё автоматически, Сырников не пытался её утешать, а лишь деловито провёл уборку, удалил разбитые стёкла витрины и подмёл пол. Внутри его клокотал гнев, но он не подавал виду.
Два больших пакета с шоколадным ломом и разбитая витрина: убытки для миниатюрного магазинчика были фатальными.
Послу уборки Даша наконец поднялась из кресла, сунула пакеты с мусором Антону и сухо сказала:
– На помойку.
– Эдик Хохов? – Спросил Сырников, уже зная ответ.
Даша кивнула, поджав губы. Сама она тут же ушла в заднюю комнату закрыла дверь и оттуда донеслись всхлипывания с тонкими жалобными подвываниями.
– Это хорошо, значит, отходит, – сказал себе Сырников и, забрав мешки с раздавленным шоколадом и витринными стёклами, вышел из магазина.
У алкомаркета «Жесть и стекло» он увидел белый «Кайен» с номером 999, припаркованный прямо на тротуаре, прищурившись он смотрел на автомобиль, ощущая прилив ненависти. Ноги сами понесли его в сторону машины Эдика Хохова. Антон тяжёлым шагом подошёл к задней двери «Кайена», рывком открыл её и последовательно