Из книги «Стеклянный колокольчик» (1915)
Предисловие
Писать – мой порок.
Сначала были письма, затем – рассказы, теперь просто слова.
Из этих трех привычек ни одна не лучше другой.
Все то же удовольствие. От пишущего пера или от записываемой мысли.
Из раздела «Деревенское»
Моя лошадь
Это была креольская грузовая лошадь.
Она жила ради равнины.
Ее копыта были пьяны зеленью, и вечер однажды, в золотистых сумерках, влюбился в ее глаза.
Ее вскормила пампа, мятликом и клевером, и она тяжело дышала в жажде горизонта.
Линия, вечная линия, там, где покоилось небо.
На рассвете, когда ночь забывала свои звезды, она била мордой в золотую грудь, а по вечерам выбивала листы света.
Мечтательница, она вращала землю напором копыт; миру она задавала ритм.
Так ли это было на самом деле? Какая разница, если жила она недостижимым!
Триптих
Рассвет
Ночь, полная звезд; сонные, они еще мерцают, чтобы уснуть в насилии дня.
Огненный мухоед, багряная капля, начинает свое путешествие в синеве.
Диск света, непобедимый в восхождении, ранил, широко разорвав, облака, что висели над ним.
Облака кровоточат.
Полдень
Атмосфера, пропитанная солнечными атомами, тверда – и потому непригодна для дыхания.
Голубиная песня успокаивает монотонностью скорбного ритма.
Вдали, смутное, колышется поле.
Солнце, с огромными раскрытыми крыльями, парит неподвижно над миром.
Молитва
Овцы возвращаются с поля. Отстающие, самые дряхлые и больные, – словно точка большой белой фразы, которая, кажется, испаряется в пыли, обездвиженной спокойствием воздуха.
Таинственный час.
Медленно, лежа на равнине, засыпает ночь.
Легенда
Река сказала иве: «Я – жизнь, и в своем непрерывном течении я обновляю чувства».
И дерево сказало реке: «Я – поэт, разве ты не видишь, как я украшаю тебя, распуская в молитве над тобой строфы моих ветвей?».
И сказала река: «Ты можешь отправиться со мной, ты подаришь мне красоту своей песни, а я тебе – волшебство новых красот».
И ива согласилась; но с первым напором воды, хрупкая листва разбилась о камни.
И сказала