Вздрагиваю. Понимаю, что все серьезнее, чем казалось.
– Но… постойте-постойте, а почему же вы её знали, а остальные говорят…
– …они врут.
– Врут?
– Врут.
– Все? Весь городок?
– Весь городок. Врет.
– Но… зачем?
– Вот это я и хотел бы знать.
Мне становится не по себе.
Слушайте, быть такого не может, я понимаю, один-два человека её убили, скрывают, но чтобы весь город…
На этот раз передергивает человека, который пришел ко мне.
– Вы думаете… в заговоре весь город?
– Ну, я такого не говори…
– …а ведь верно получается, они же все сказали, что её не помнят…
Спохватываюсь:
– Но вы-то её знаете?
Сглатывает:
– Знал… хорошо знал.
– Так скажите мне, кто она такая?
Мотает головой:
– Этого… этого я вам не могу сказать.
– Послушайте, вы странный человек, вы просите меня помочь, а сами ничего не говорите…
– Но… я правда ничего не могу вам про неё сказать…
Вежливо кланяюсь. Иду развешивать на деревьях спелую вишню, рассаживать последние одуванчики. Он догоняет, он хватает меня за плечи, смотрит умоляюще:
– Вы найдете убийцу… найдете… обязательно…
*
…на этой неделе лето на нас обиделось, и очень серьезно: как только начался июль, зарядили дожди с утра до вечера, крупные капли падали с листьев, стучали по крыше, река стала холодной, мокрой, промозглой. Уже не хотелось выбираться из дома в такую непогоду, хотелось разжечь камин и собраться в тесном домашнем кругу. Кто-то поговаривал, что лето ушло, уступило место осени, – но другие подтверждали, что это все еще именно лето – обиженное, озлобленное на нас на всех. Люди даже видывали, как лето с умным видом хаживает в городской архив, ищет что-то в старых газетах, в старых книгах, незнамо, что…
(из чьего-то дневника)
– Я знаю… я знаю, что случилось!
Просыпаюсь от крика, недовольно смотрю на лето, ну что ты опять вломилось в дом с утра пораньше, светишь в глаза, кричишь что-то, я знаю, я знаю, да что ты знаешь, что ты мелешь, какое наследство, не было у убитой никакого наследства, вообще никто не знает, кто покойница, а ты что-то про наследство несешь…
Поднимаюсь на постели, смотрю на лето в упор, ну это уже слишком…
– Уважаемое лето… это уже десятая версия происходящего с вашей стороны…
– Но я…
– …уважаемое лето… это уже тринадцатая версия происходящего, которую вы мне предлагаете…
– Тринадцатая – и значит, правильная, да?
– С чего вы взяли?
– Ну… так всегда бывает… в книжках…
– Мы не в книжке, уважаемое лето. Это жизнь. Я понимаю, вы решили прошертстить всю библиотеку, проштудировать все истории преступлений… похвальная тяга к знаниям… Но с чего вы взяли, что здесь произошло что-то подобное?
– А вы… –