– Папку свалила, пришлось по полу лазить – собирать все бумажки.
– Аккуратнее надо быть, – пробурчала Чиж. – Ходишь, как медведь в посудной лавке!
– Проверяла, не балуешься ли ты порнушкой, – поддела я ее.
– Ты, Крыся, шути, но не зашучивайся, – отрезала коллега, – не то мы с тобой поцапаемся капитально!
Закончив работу, мы поехали к Светкиному знакомому, который оказался – по совместительству – ее двоюродным дядей. Худенький, щупленький, усатый мужичок долго кряхтел, улыбался и многозначительно сопел, причмокивая губами.
– Изумительная работа! – наконец выдохнул он, внимательно рассмотрев ожерелье под сильной лупой. – Изумительная! – При этом слово «изумительная» прозвучало у него «изьюмительная». – Ваше?
– Мое, – подтвердила я. Ювелирная мастерская находилась в центре, недалеко от Патриарших прудов.
– Семнадцатый век. Работа… Вам это о чем-то говорит?
– Нет.
Сергей Викторович тяжело вздохнул:
– Тогда работа была, как искусство. Настоящие мастера… Виртуозы…
Когда мы ехали обратно, Чиж все время вертела головой.
– Ух ты! Семнадцатый век! Можешь его смело на все презентации и тусовки надевать. Даже жены олигархов позеленеют от зависти.
– У жен олигархов и не такие украшения есть. Гораздо круче.
– У тебя не хуже. Старинная работа!
У Светки зазвонил сотовый, когда мы вышли из автобуса, и она отошла от меня, завернув за угол палатки.
Я потопталась на месте и наконец двинулась к ней.
– Да… конечно… я все посмотрю и скину вам. Хорошо… договорились… – тон у Светки был заискивающим и просительным.
Увидев меня, она нахмурилась и быстро убрала сотовый в сумку.
Постепенно я привыкала к тому, что я теперь – одна. Мне больше никто не варил овсянку и не потчевал меня творогом; по вечерам никто не зажигал свечи и не расспрашивал о том, как я провела день. Я привыкла к тому, что обо всех мелочах и деталях минувшего дня я рассказывала Гене, и тем самым они как бы проживались вторично. Теперь рассказывать об этом стало некому, и я погрузилась в вынужденное молчание. Паша в первое время пытался тормошить меня:
– Кристина! Не молчи и не погружайся в себя. Вот когда я похоронил мать… – Далее следовал подробный инструктаж, как именно следует себя вести в случае «утраты близкого человека».
– Да-да, – я не отрывала взгляд от компьютера, выполняя свою работу чисто механически.
– Ты меня слышишь? – повысил голос Паша.
– Да-да, я неглухая, – огрызнулась я.
Дизайнер-компьютерщик Женя вытянул шею от любопытства – раньше таких разборок между мной и Павлом не случалось.
– Ладно, замнем, – сказал Паша. – Не будем кипятиться.
Геня знала обо мне все. А я о ней – ничего. Я жалела о том, что не проявила настойчивости и не расспросила ее о детстве и юности. Отец прислал телеграмму, что не сможет