Как-то сказали, что сие есть полнейшая безвкусица, но именно это мне нравилось – совмещение плохо сочетаемого, как кислое и сладкое. Как парадоксальное единение чуждого и местного, которым являлся сам.
Я уже привык беречь свою тайну, единственным осведомлённым о которой был барон Бодриков.
Впрочем, я тоже претендовал на титул, но не сильно торопил события, посылая прошения не чаще раза в год. Передавать моё состояние некому, и перспектив я не видел. Моя официальная жена лежит в лечебнице с не смертельным, но неисцелимым недугом вследствие пережитой травмы. Ей показан постоянный надзор сестёр милосердия, грязевые ванны и свежий воздух. Иметь детей ей настоятельно не рекомендовалось.
Я разжал пальцы, позволив лампе ещё лучше осветить кабинет, в котором часто ночевал, потрогал бинты, намотанные на обнажённый торс и левую руку чуть выше локтя. Раны, полученные при том взрыве, были не серьёзные, а уж с моей-то живучестью повязки можно снять через несколько дней.
Тяжёлый резной стол из морёного дуба с канцелярским набором на нём, обитые зелёным сукном стулья, украшенный позолотой дорогой телефон, портреты императорской семьи и герб империи на стене придавали кабинету некую торжественную обстановку, а больше трёх десятков экземпляров самого разного холодного оружия добавляли пафоса. Но это были мои трофеи, добытые за шесть лет охоты. Одним из них даже чуть не закололи, хотя убить меня не так-то легко.
Я усмехнулся. Мысли об убийстве выхватили из памяти другой курьёзный случай. Все вещи я покупал по антикварным магазинам или выписывал из-за границы, а вот большую картину, висящую между трофеев, заказал у местного мастера. Мне его расхваливали очень сильно. Мол, самородок. Заказал я у него южное побережье Италии, так, чтоб и море, и оливковая роща, и гора с античным храмом. Картину хотел повесить над камином, облицованным тёмными фарфоровыми плитками.
Каково же было моё изумление, когда художник представил мне своё творение. Оказывается, этот самоучка при всём своём таланте никогда не был не то что в Италии, а даже на море. В итоге масляная живопись изобразила вместо бьющихся об отвесные скалы зелёно-голубых волн мелкую рябь широкого пруда. Мастер честно посетил Уральские горы, посему скалы вышли на славу, а вот вместо оливковой рощи на их склонах росли причудливо изогнутые плакучие ивы. Храмовое сооружение он тоже честно попытался передрать с какого-то другого полотна, но в итоге вышли лишь колонны и разбросанные везде обломки стен из белого кирпича.
Я, когда картину увидел, сразу захотел его убить. И если бы не кирасир, зашедший ко мне в тот момент с докладной, который и без брони был здоровенным детиной, а в ней и подавно казался былинным богатырём, то просто бы проткнул этого самоучку одним из своих трофеев. Но всё же сжалился и выплатил всю немалую сумму, но не ассигнациями, а большим мешком меди.
Забавно, что всякий, входящий в этот кабинет, смотрел