Яркая вспышка повторилась вновь, и я почувствовала, что нахожусь в теле огромного животного, я, кажется, стала львицей! Когда-то мне уже привиделось такое, я это хорошо помнила, я уже была львицей и кормила львят. На этот раз, прижав меня к земле, на мне сидел лев. В его пленившем меня теле не было ничего от насилия. Наслаждение волнами сливалось с видениями гор и рек, тех дальних краев, где обитает много диких животных. Я плясала с духами зверей и деревьев, скользя с ними в тумане мимо корней и стволов, мимо веток и листьев. Я подпевала голосам птиц, диких животных и змей. Я разделяла сны тех, кто жил со мною рядом, разделяла их с цветами, листьями и деревьями.
Я уже не понимала, сплю я или бодрствую. Временами мне смутно вспоминались слова шамана о том, что я могу увидеть что-то необычное, возможно, даже прошлую жизнь. А Мария говорила, что не могу. Так кому же мне верить? Я все-таки доверилась шаману, и страшная догадка пронзила мое тело: в прошлой жизни я не была человеком! Мои воспоминания стали расплывчатыми и скоротечными. Нет, хватит, я больше не буду пить это зелье!
– Тебе надо выпить еще, – голос шамана доносился откуда-то издалека. – Ты почти у цели, – сказал он и погладил меня по голове, как маленькую девочку.
И вся моя решимость отказаться пить из сосуда, который подобно лесному духу стоял у огня, исчезла без следа. Я выпила снова и тут же повисла в безвременье, которое не было ни днем, ни ночью.
Потом я опять стала львицей. На этот раз я убивала молодого мужчину. Его солоноватая кровь заливается мне в пасть, щекочет небо, я слышу биение его сердца, сливаясь со светом и тьмой внутри него. И напоследок передо мной всплыл образ сына, он сильно вырос и почему-то одет в монашескую рясу, словно пришел из другого времени.
Сознание вернулось ко мне, когда я почувствовала, что как-то перемещаюсь сквозь кусты, деревья и неподвижные лианы подлеска.
Джеймс нес меня на руках в нашу хижину. Моя голова была пуста, словно сосуд, выпитый до дна. Видения вытекали из моих ушей, носа и рта, оставляли тонкий след капель на крутой тропе.
Меня знобило всю ночь, и Джеймс никак не мог согреть меня своим телом. Под утро я поняла, что обряд вскрыл нечто, мне пока непонятное, но очень тревожное и страшное. Ком в горле, столько лет мучавший, прошел бесследно. Разум очистился, и мысли полились ровным потоком. Однако мучил вопрос: почему я увидела своего малыша в монашеской одежде? Разве трехлетний малыш может быть священником? Этот вопрос так и остался без ответа.
– Грея, как ты относишься к таким обрядам?
– В общем-то, спокойно. Но совершенно необязательно к ним прибегать, чтобы изменить себя и стать счастливой. Человеку на его пути не нужны костыли.
– Но я же должна была вспомнить детство?
– Я