Трое. Максим Горький

Иванович! – отозвался приказчик и внимательно повёл глазами по лавке, отыскивая дело для себя. Илья взглянул на хозяина и задумался. Всё скучнее жилось ему среди этих людей. Дни тянулись один за другим, как длинные, серые нити, разматываясь с какого-то невидимого клубка, и мальчику стало казаться, что конца не будет этим дням, всю жизнь он простоит у дверей, слушая базарный шум. Но его мысль, возбуждённая ранее пережитыми впечатлениями и прочитанными книжками, не поддавалась умиротворяющему влиянию однообразия этой жизни и тихо, но неустанно работала. Порой ему – молчаливому и серьёзному – становилось так скучно смотреть на людей, что хотелось закрыть глаза и уйти куда-нибудь далеко – дальше, чем Пашка Грачёв ходил, – уйти и уж не возвращаться в эту серую скуку и непонятную людскую суету.

      В праздники его посылали в церковь. Он возвращался оттуда всегда с таким чувством, как будто сердце его омыли душистою, тёплою влагой. К дяде за полгода службы его отпускали два раза. Там всё шло по-прежнему. Горбун худел, а Петруха посвистывал всё громче, и лицо у него из розового становилось красным. Яков жаловался, что отец притесняет его.

      – Всё журит: «Дело, говорит, делай… Я, говорит, книжника не хочу…» Но ежели мне противно за стойкой торчать? Шум, гам, вой, самого себя не слышно!.. Я говорю: «Отдай меня в приказчики, в лавку, где иконами торгуют… Покупателя там бывает мало, а иконы я люблю…»

      Глаза у Якова грустно мигали, кожа на лбу отчего-то пожелтела и светилась, как лысина на голове его отца.

      – Книжки-то читаете? – спросил Илья.

      – А как же? Только и радости… Пока читаешь, словно в другом городе живёшь… а кончишь – как с колокольни упал…

      Илья посмотрел на него и сказал:

      – Какой ты старый стал… А Машутка где?

      – В богадельню пошла за милостыней. Теперь я ей не много помогаю: отец-то следит… А Перфишка всё хворает… Манька-то начала в богадельню ходить, – щей там дают ей и всего… Матица помогает ещё… Сильно бьётся Маша…

      – Тоже и у вас скушно, – задумчиво сказал Илья.

      – А тебе очень скушно?

      – Смерть!.. У вас хоть книжки… а у нас во всём доме один «Новейший фокусник и чародей» у приказчика в сундуке лежит, да и того я не добьюсь почитать… не даёт, жулик! Плохо зажили мы, Яков…

      – Плохо, брат…

      Они поговорили ещё немного и простились, оба грустные.

      Прошло ещё несколько недель, и вдруг судьба сурово, но всё же милостиво улыбнулась Илье. Однажды утром, во время оживлённой торговли, хозяин, стоя за конторкой, вдруг быстро начал перебирать всё на ней. Лоб его покраснел, густо налившись кровью, и на шее туго вздулись жилы.

      – Илья! – крикнул он. – Погляди-ка на полу, – не лежит ли где десятирублевка…

      Илья взглянул на купца, потом быстрым взглядом окинул пол и спокойно сказал:

      – Нет…

      – Я те говорю – погляди как следует!.. – рявкнул хозяин густым басом.

      – Да я глядел…

      – Хорошо же, упрямая шельма! – пригрозил ему хозяин.

      А когда покупатели ушли, он позвал Илью,