Спускаясь вниз в стеклянной капсуле лифта, Гэбриэл рассматривал небольшой хвойный лесок, который отчаянно противостоял «капризам» природы, изо всех сил стараясь произвести как можно больше кислорода, которого, к сожалению, катастрофически не хватало.
– Если бы мы не упорствовали в своем безжалостном отношении к природе, если бы мы все понимали, что мы творим – этого можно было избежать. Но все было так, как было. И что мы теперь имеем? Мы погибаем из-за нехватки кислорода! Мы так к нему привыкли, что мысль о дне, когда мы будем умирать от его недостатка, казалась бредом душевнобольных! Теперь же половина поверхности планеты выжжена войной, три четверти растительности погибло, а та что осталась, не способна в полном объеме вырабатывать кислород из-за постоянно меняющихся температур и пепельных облаков, берущих свое начало у кратеров пробудившихся от древней спячки вулканов. Планета почти мертва, – при этой мысли мистер Уайт невесело улыбнулся. – Я помню еще те времена, когда все грезили полетами на другие планеты, верили в возможность их колонизации. Верили в способности человека к эволюции. Небывалая волна технологических и научных свершений окутала планету, сердце которой вскоре отказало как у давно болеющей старушки. Все верили, что мы, люди – вершина эволюционных свершений, все исправим или, по крайне мере, успеем улететь отсюда. Эти утопические мечты были расколоты реальностью на мелкие части, ранившие каждого жителя Земли и оставив им шрамы безнадежности. Достигнув ближайшей возможно обитаемой планеты, всех постигло разочарование. Человек не сможет обитать на ней из-за содержания в атмосфере планеты неизвестного ранее газа Глизия. Открытие нового элемента периодической таблицы ни у кого не вызвало восторга. Токсичность газа оказалась невероятно велика, а его количество при спектральном анализе планеты принималась за несущественную погрешность. Человечество потратило