– Да что ты такое?
Значит, он понятия не имеет, кто я, так даже лучше. Я выдавливаю скромную улыбку и делаю пару шагов назад, от всей души надеясь, что не запутаюсь в развязанных шнурках своих кедов.
Ему вовсе не обязательно знать, что я аномал. И уж точно не нужно рассказывать, что я предвестница – аномал, который материализует худшие страхи людей.
Вернувшись в тень, я поворачиваюсь к Митчу спиной. Сэм так странно посматривает на меня, что мне хочется скрестить руки на груди, но он не боится. И тут я понимаю, что в каком-то смысле предпочитаю страх. Что бы ни значил этот проницательный взгляд, мне он не нравится.
– Тебе лучше уйти, – медленно произносит Сэм. – Я позабочусь о безопасности Гейба.
Позади слышится шорох – Митч безуспешно пытается выбраться из плотного слоя грязи. Далеко он не уйдет.
Мне хочется спросить, почему он готов прикрыть меня, но я подавляю это желание.
Несмотря на огромный имущественный ущерб, кажется, мне даже удастся выйти сухой из воды, фигурально выражаясь. Митч ничего не расскажет. Сэм прикроет меня. Я смогу купить билет из города, уехать в Пейнс-Крик и исчезнуть.
На секунду мой разум возвращается к моменту до того, как я потеряла контроль; когда вода повиновалась моей воле, а моя сила была просто… силой. Я была за главную.
Я выбрасываю эту мысль из головы – глупо на что-то надеяться в данном случае. Мне нельзя загораться даже обыкновенной надеждой, что уж говорить о глупой. От предвестников ничего хорошего не жди. Мы приносим лишь страх. Поэтому мой лучший вариант, который не принесет никому вреда, подразумевает жизнь в тенях до самой смерти. Если справлюсь, все будет хорошо.
Вот о чем я размышляю, когда вой сирен и какие-то крики возвращают меня в реальность. Парковку окружают медики, копы и пожарные; бежать некуда. Я чувствую яркий свет фар, холодную ночь прорезают два худших слова, которые только можно представить:
– Полиция! Стоять!
И былого оптимизма как не бывало.
Папа сказал маме, что мне нездоровится и он отвезет меня домой. Я свернулась клубком на заднем сиденье и наблюдала, как дым от фейерверков расплывается на фоне залитого лунным сиянием неба, пока мы ехали домой в полном молчании.
Только оказавшись в безопасности его кабинета, отец наконец посмотрел на меня. Затем начал рыться в ящиках. Открыл ноутбук и яростно застучал по клавишам.
– Кое-что произошло, – сказал он.
– Что? – спросила я с нарастающим, как крик, раздражением.
Папа присел передо мной. Сделал глубокий вдох и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
– Ты знаешь, откуда это взялось, – больше заявил он, чем спросил. Я знала его историю. Все знали.
Прямо под его правой ключицей кожа шла розовыми буграми, которые скручивались и сплетались, образуя шрам размером с тарелку – вечное напоминание о несчастном случае на мотоцикле, который чуть не привел к его смерти. Ему было двадцать, и это произошло прямо после