– Еще пол часика, любимый, мне очень интересно посмотреть на этих людей! – Кати нежно провела рукой по вспотевшей не то от жары, не то от напряжения руке Александра и ему не осталось ничего, как ответить «конечно» и бессмысленный его взгляд снова остановился на Филлипе де Монтонье, который декламировал какой-то пассаж из своего величайшего поэтического творения какому-то молодому пареньку, которого, наверняка, планировал затащить сегодня к себе в номер. Что ж, так тоже рождаются легенды.
Но среди всей этой рутины новой его жизни, которая, одновременно, доставляла ему спокойствие, но и какую-то грусть по бесцельно проживаемым им дням, прорвался к нему однажды росток чего-то приятного из его прошлого. И звали его – Лёня.
Это был его день рождения и они, закончив с трапезой, сидели в саду. Дети плескались в бассейне, Кати же с Александром вели на террасе какой-то непринуждённый разговор о Дэне Брауне и о том, как, вообще, можно было писать так ужасно, как делал это он. Кати утверждала, что читать его невозможно, что речь его суха и лишена всякой литературной элегантности, Александр в целом соглашался с ней, но не полностью. Он считал, что читать Дэна Брауна все-таки возможно, но обязательным условием прочтения его считал прочтение в переводе на русский, ибо переводчик в разы улучил качество повествования и что если бы Дэн Браун в конечном итоге взял этот русский его перевод и снова перевел бы его на английский, повествование, да и смысл в некотором роде, от этого только бы выиграли. Кати начала на это возражать, что искажение текста не является его улучшением, так как теряется смысл, который изначально закладывал в него автор, она хотел привести пример со знаменитым гоголевским «Носом», но не успела. В этот момент перед ними появилась Эстела с каким-то красным от возмущения лицом (что было для нее очень нетипично) и трубкой переносного телефона в руке. Причину этого недовольства Александр узнал позже от самого звонившего. Оказывается тот, услышав в телефоне голос «симпатичной и страстной кубиночки», вспомнил сразу все свои познания в испанском языке, назвал ее с первых же секунд mi chica bonita 29 и предложил ей besame mucho 30 с элементами чуть позже «пертедте диспуэс».
– ¡Señor, es pare usted! 31– проговорила тогда Эстела на одном дыхании и резко протянула телефон Александру, как будто хотела избавиться от этого гадости как можно быстрее. Тот взял его без лишних вопросов, хотя они у него были, так как мало кто звонил ему на городской телефон их испанского дома, и поднес его к уху.
– ¡Es Alexander, le escucho! 32
– Чё, б…я? – в трубке послышался какой-то отдаленно знакомый голос и Александр, немного растерявшись, проговорил уже по-русски:
– Я вас слушаю.
– Здорова, мужик! Здоро-о-ва! Как твое ничего там в этом колумбийском вертепе?
– Кто это?
– Лёня это!
– Какой