Вздыхая, плачу я по той, что меня называла:
«О, дорогой сын сердца моего!»
– Моя мама! —
Кто украшал навес цветущими ветвями
Над колыбелью, где я спал, счастье храня?
И кто в сей колыбели с лаской и заботой,
Кто, песни напевая, нежно убаюкивал меня?
– Моя мама! —
Ночью глубокой, когда я давно уж спал,
Сны видя, ангелами с неба был храним,
Кто прикасался к губам моим спящим
И лёгким осенял меня дыханием своим?
– Моя мама! —
Как счастлив сын, что может постоянно
В отчем доме днём и ночью, когда спит,
Чувствовать заботу ангела любви земного —
Сияющей звезды, что в жизни им руководит!
– Мама! —
Поэтому сейчас грущу я на земле изгнания,
Закрыв лицо руками, когда рядом никого,
Вздыхаю и плачу по той, что меня называла
«О, дорогой сын сердца моего!»
– Моя мама! —
Lisboa – 1855.
УВЯДШАЯ РОЗА
Уж эта роза ярких красок не полна…
Когда-то поцелуями была усыпана она.
Эмблема любви стала бледной и скромной.
Как будто на пол лист оторванный упал
Из книги моей жизни. Весь закончился запал…
И грустная песня моя полна боли огромной!
Какие были времена! Всё помню хорошо…
В те дни давно уже ноябрь месяц шёл…
Я землю оставлял вдали свою родную,
Такую дорогую Родину. Нет, не ценил я дара.
Ах, как прекрасен мой залив Гуанабара!
Но ради Португалии покинул милую страну я.
В час расставания и в горький час разлуки,
Исполненной печали и душевной муки
Того, кто дом родной свой так любил…
Щека одной слезою лишь была орошена.
Я знаю, эта роза свыше мне была дана,
Свой первый поцелуй тогда ей подарил.
Покинул Родину, с которой мы близки
Так были, чтобы умереть здесь от тоски
В климате другом, на берегах чужих…
Но я молился Богу очень-очень горячо:
Юноша невинный озарён надежды был лучом,
Когда шумели волны, и прибой ещё не стих.
И сегодня, сегодня, мой Бог! По аллеям
Буду идти по направленью к мавзолеям,
На кладбище, чьи дни всегда печальны.
А яркий отражённый лунный свет
Покроет обнажённую скалу, не дав ответ
Мне, сохранив непознанные тайны.
Буду оплакивать я лилию поникшую свою.
Ветер сгубил её. Не встретит больше уж зарю
Она. Не разгадаю замысла Творца я, нет!
Я безутешно и сопровождая слёзы лирой,
Смыкая брови, буду плакать по красивой
Девушке, что рано умерла во цвете лет!
Она была как ангел! А теперь печалью
Окутана, точно мистической вуалью.
Крылатый херувим, теперь уж в тишине
Она спит сном глубоким, безмятежным.
И, покидая этот мир так