– Монтана хоть живой? – покашливая, спросил Виктор.
– Живой. Что ему будет. Проспиртован напрочь.
– Может, зайдём?
– А надо ли…
Они встали, задумчиво помочились в воду, глядя на звёзды, и пошли дальше. Монтана жил на набережной в коммуналке, доставшейся от покойных родителей. Идти было недалеко.
Алкоголь сбивает прицел, память уводит в тёмные закоулки прошлого от верной цели: вежливо распрощаться, добраться до квартиры и лечь спать. “Возможно, Хайр прав. Так ли нужно видеть престарелого панка с его причудами?” – думал Виктор. Но тут же обрушивалась небесная ширма, сыпались звёзды, накатывала благодать, и хотелось разорвать действительность, как тесный мешок, выпорхнуть в дыру птицей – на волю!
“А был ли я когда-нибудь свободен? – рассуждал Виктор. – Может, все эти грёзы юности – обман, иллюзия…”
– Хайр, как думаешь, свобода существует?
– Скоро увидим, – буркнул Артём.
– В смысле?
– Забыл, в каком мы районе? Я где-то читал, что смерть делает человека свободным.
В своё время Монтана был легендой местного андеграунда. Объездил автостопом всю страну, пил с Егором Летовым, ночевал в кочегарке Цоя, переплывал Обь, резал вены перед ментами, и ему, конечно, верили.
Пойти в гости к Монтане, захватив шкалик спирта, для юного неформала было то же, что буддисту совершить паломничество к Далай-ламе. Просветление достигалось в считанные часы и сопровождалось музыкальным хаосом народных инструментов, коими была увешана теснейшая комната гуру. Монтана носил жидкую косичку на лысеющей голове, клёпаную джинсу на худом теле, армейские берцы. Любил кормить голубей, здоровался за руку с блатными, читал Бердяева, и мало кто знал, что он был неплохим слесарем на заводе.
Они вошли в чёрную нору подъезда. В нос крепко ударило мочой, в ногах путалось что-то живое и мягкое – подвальные кошки.
– Только бы трезвым его застать, – сказал Артём. – Башню по пьяни сносит – не пообщаешься.
На ощупь, спотыкаясь о ступени, они добрались до пятого этажа. Артём уверенно постучал кулаком в железную дверь секции.
– На лампочку бы, что ли, скинулись, – пробурчал Виктор.
– Ты прям как с Марса…
Дверь открыла пухлая и, судя по всему, нетрезвая женщина в сорочке. Уставилась мутным взглядом на мужчин, прохрипела:
– Кого надо? Чё-то не призна́ю никак…
– Нам бы Ивана, – вежливо обратился Виктор.
Женщина расплылась в улыбке, обнажив черноту редких зубов.
– А-а, Ваньку! Так он в психушке лежит. На ре-би-али… ре-а-би-ли-тации!
– И давно? – не удивился Артём.
– Давно-о-о! Кукушка съехала у него, вот и лежит. – Дверь резко захлопнулась, обрубив полосу света.
– Ну