Глава 1. Предыстория
Сегодня утром я проснулась от ужасной головной боли. Открыв глаза, увидела, как низко может пасть сильная и независимая женщина. Повсюду валялись пустые бутылки от горячительных напитков и окурки сигарет. В комнате царил полумрак. Я лежала на своем стареньком диване, и горькие мысли не оставляли меня в покое.
«Он ушел, дальше нет смысла жить!» – думала я, рассматривая белый потолок.
Но головная боль говорила об обратном: нужно идти в магазин, спасать себя от этого состояния. Едва встала на ноги, как голова закружилась и резкая боль ударила прямо в висок. Нужно немного посидеть и подождать, пока все закончится. Присела на диван и закрыла ладонями лицо, а в голове набатом били мысли: «Как же мне без него плохо, как же я его люблю!» Слезы покатились сами собой, а в горле застрял огромный ком боли. Я рыдала так сильно, что, казалось, соседи сейчас вызовут полицию.
– А-а-а-а-а! – завыла во весь голос. – За что мне это?! Почему люди умеют любить?! Почему уходят из твоей жизни?!
На секунду остановилась. Наступила такая тишина, что я услышала биение своего сердца, а в голове дернули стоп-кран. Огляделась по сторонам: раньше маленькая квартирка с бледно-желтыми обоями и фиолетовыми занавесками казалась мне милой, а сейчас стала невыносимо раздражительной.
«Здесь нужно сделать ремонт. Да, нужно срочно все поменять, – от этих мыслей мне стало значительно легче. – Ну, слава богу!»
Поднявшись с дивана, побрела в ванную комнату. Смотрела в зеркало, и мне было очень жаль себя: темные круги под глазами, бледная кожа и русые волосы, собранные в пучок, смотрелись совершенно печально. Мне нужно умыться.
«Боже, как это здорово!» – подумала я, смывая всю печаль, что накопилась за эти выходные. Приведя себя в порядок, вышла на улицу.
Лучи солнца озарили мое лицо теплым ласковым светом, и я глубоко вздохнула. Я жила немного в стороне от главной артерии Брайтона. Брайтон-Бич авеню, где начинается обычная одноэтажная Америка. Монотонная застройка иногда разбавляется мелкими многоэтажками, встречаются невысокие двух- и пятиэтажные дома, в одном из которых родители купили мне маленькую квартирку. Постояв немного на месте, я решила пойти в большой магазин в двух кварталах от дома и заодно прогуляться. На улице стояла весна. Я шла и смотрела на все по сторонам: машины, припаркованные вдоль дороги, проходящие мимо люди, спешащие по своим делам, уличная торговля деликатесами и театральные кассы то и дело сменяли друг друга.
Когда я проходила мимо рекламных вывесок, то уставилась на одну. Мне почему-то уже не было грустно – в душе зияла пустота. Наверное, это конец. Это то чувство, когда, в конечном счете, ты отпускаешь человека и с последними слезами он умирает у тебя в памяти.
«Все, перегорела!» – подумала я и улыбнулась. Надеюсь, меня больше не «накроет», только пить уже не нужно, а то опять все заново начнется.
Погруженная в мысли, я не заметила, что вышла на красный свет. Проезжая часть была оживлена. Не успела опомниться, как услышала визг тормозов и громко сигналящую машину. Удар… меня окутывает сильная боль. Я погружаюсь в темноту…
***
Пробуждение было не из приятных. Открыв глаза, я увидела свою забинтованную ногу в гипсовой перетяжке, подвешенную чуть выше кровати. Повсюду торчали проводки, а стоящий рядом кардиомонитор показывал мое размеренное биение сердца.
– Господи, а это мне за что? – прошептала и закатила глаза, поражаясь своей рассеянности.
В палату вошла медсестра. На первый взгляд ей было лет тридцать семь. Пепельно-белые волосы и розовый медицинский костюм в сочетании с загорелой кожей придавали ей ободряющий вид.
– Миссис Гамильтон? Лора Гамильтон? – спросила она меня.
– Мисс, – ответила я. – Я не замужем.
Сестра посмотрела на меня и предложила сделать обезболивающий укол.
– Хорошо, делайте! – соглашаюсь со всем лечением и подписываю необходимые документы.
– Чуть позже к вам зайдет доктор и расскажет, что с вами случилось. А пока немного поспите, у вас была тяжелая операция.
Я согласилась кивком и закрыла глаза: нужно поспать. Погружаясь в сон, я слышала какие-то голоса, они доносились со всех сторон. Сверху, сбоку, снизу – везде говорили люди. И стоило мне прислушаться к одному из разговоров, как другие немного утихали, уходя на второй план.
– Доктор, у пациентки из 317-ой палаты шансы на выздоровление шестьдесят процентов из ста.
– Я думаю, она еще будет ходить, Рэйчел. Ты сделала ей обезболивающий укол?
– Все как вы велели, Доктор Браун.
– Отлично, в четыре часа я приду на обход.
В дверь раздался стук, и я резко открыла глаза. В палату вошел мужчина средних лет в белом халате и с историями болезней. У него были светлые волосы и ангельски-голубые глаза. Я решила, что ему лет сорок; у него была очень приятная внешность, отчего на душе становилось веселей.
– Добрый