Оперативник прослушал запись еще раз и пришел к выводу: «Сообщать кураторам вообще не о чем». Они скорее воспримут его сообщение, как кляузу на высокого партийного деятеля, а его самого обвинят в старческой паранойе и посмеются. Не видно из записей государственных тайн. Да и не стал бы Петр Петрович обращаться к новому молодому поколению сотрудников КГБ. Не испытывал к ним уважения. Подчинялся по привычке и, соблюдая корпоративные интересы, но не уважал. Замечал некие признаки разложения и использование своего служебного положения в личных интересах. Он еще застал тех ребят, которые падая в голодные обмороки в период блокады и шатаясь от дистрофии, охраняли изъятые продукты у предателей и шпионов, как вещдоки и не смели к ним прикоснуться.
Конечно, служа в органах НКВД – МГБ – КГБ невозможно остаться с чистыми руками, как требовал по легенде основоположник органов Ф. Э. Дзержинский, и пишут в книгах о чекистах. Сам Петр Петрович в интересах дела без зазрения совести мог обмануть, подставить, применить недозволенные методы допроса и дознания.
Однако ему было не чуждо чувство порядочности, собственного достоинства, и он дорожил своим словом, поэтому он и без напоминания не стал бы сообщать никому о состоявшей ся встрече.
«Пусть Романов сам решает, как поступить с полученной от Соловьева информацией и с самим источником», – сделал окончательный вывод.
Ксенофонтов знал, что Романов сталкиваясь с проблемой, старался всесторонне обдумать ее. Подолгу советовался со знающими людьми и никогда не принимал скоропалительных решений, но приняв решение, не отступал до конца, и его энергии и настойчивости можно было позавидовать.
Романов со временем доведет все, что нужно знать Ксенофонтову. Он верил Романову. Также он был уверен, что встречи с необычным подростком долго еще не закончатся.
Глава 2.
Тетя Света.
Еду к тете, а сам чувствую, что напряжение не отпускает. Анализировать прошедшую встречу не хочется. «Вероятно, в подобных случаях многие захотели бы напиться!» – предполагаю. Так бы и сделал, если бы употреблял. Конечно, выпивать приходилось и даже бывало сильно, но не любил и знал, что в пьяном состоянии человек адекватно соображать не может и способен совершить непоправимую ошибку.
Никогда не любил пьяное общество, но зачастую приходилось с этим мириться и даже участвовать в различных мероприятиях, по-другому – в попойках. В любом коллективе, армейском или милицейском к абсолютным трезвенникам относились подозрительно. «Сегодня с нами ты не пьешь, а завтра Родине изменишь!» – ходила популярная поговорка. Трезвый здоровый коллега в пьющем коллективе – потенциальный «стукачок» или карьерист, в худшем проявлении этого понятия.
Особенно не переносил пьяных женщин, хотя в молодости и пользовался нетрезвым состоянием