– То есть ты можешь спастись, но это спасение будет означать нашу гибель?
– У вас есть термин для обозначения чести? – спросил калебан. – Можно сохранить себя, но потерять честь.
– Туше! – воскликнул Макки.
– Объясни, что такое туше, – попросил калебан. – Это новый термин.
– Да? О, это очень старый, даже древний термин.
– Термин, возникший в начале начала линейности, говоришь? Да, это связано с узловой частотой.
– Узловой частотой?
– Вы в таких случаях говорите просто «часто». Узловая частота предполагает, что нечто происходит часто.
– Эти слова означают одно и то же, я понял.
– Нет, не одно и то же, а нечто схожее.
– Принимаю поправку.
– Объясни, что такое «туше». Какое значение имеет этот термин?
– Значение… ну да. Это термин из фехтования.
– Фехтование? Что такое фехтование?
– Это поединок на шпагах.
– Поединок? Ты имеешь в виду какое-то отгораживание?
Макки как мог объяснил калебану, что такое фехтование, шпага и как с нею обращались мастера фехтования, а кроме того, посвятил калебана в таинство поединка и соревнования.
– Эффективное прикосновение! – перебил Макки калебан, не скрывая неподдельного изумления. – Узловое пересечение! Туше! Ах-ах! Именно такие вещи в вашем виде чаруют нас! Какая концепция! Пересечение линии: туше! Смысл – пронзить: туше!
– Окончательный разрыв непрерывности, – насмешливо произнес Макки. – Туше! Когда ожидается туше во время очередного бичевания?
– Пересечение и туше кнута! – сказал калебан. – Ты ищешь положение линейного смещения, да, это так, и это трогает меня. Возможно, мы до сих пор занимаем наши линейности, да, это так; но моя самость предполагает, что и другим видам могут потребоваться те же измерения. И мы, уступая им, прекращаем свое существование. Разве не так?
Макки не ответил, и калебан продолжил:
– Макки, до тебя дошел смысл сказанного мною?
– Думаю, что твои действия пора саботировать, – буркнул Макки.
Изучение языка – это практика в его иллюзиях.
Чео, пан-спекки с замороженным эго, задумчиво смотрел на солнце, садившееся в море за раскинувшимся перед ним лесом. Это хорошо, подумал он, что в нашем идеальном мире есть такое море и эта башня, построенная по распоряжению Млисс, господствующая над всеми зданиями и башнями. С ее верхнего этажа открывался вид на отдаленную равнину и материковые горы.
Прохладный ветер обдувал левую щеку Чео, шевелил его соломенно-желтые волосы. На нем были зеленые брюки и сетчатая рубашка тусклого золотисто-серого цвета. Одежда подчеркивала человекообразную внешность, и все же в некоторых местах на теле вздувались мышцы, которых не было у людей.
Довольная улыбка тронула его губы, но глаза не улыбались. У него были глаза пан-спекки – фасеточные органы зрения, блестевшие в лучах