Зимой форсили в унтах: хлопчатобумажное сооружение, стёганное на машинке, носилось с калошами.
Но и такая обувка и обмундирование доставались не всем. Ноги и руки у некоторых учащихся были обморожены. В зимнее время, в лютую стужу оставались ночевать в цехах: не было сил идти домой, ложились в стружки у батареи.
Работали по восемь часов: утром четыре часа учёба, после обеда практика на учебном месте. Но практика часто проходила за стенами завода.
– Ребятки, – Сергей Филиппович обращался к нам, – поедем в лес за брёвнами.
На железнодорожных платформах ехали за станцию Гжель. Уже на месте делали проходы, утопая в снегу, для протаскивания брёвен с помощью верёвок. Летом было полегче. Штабеля брёвен готовили в лесу женщины, девушки, мобилизованные на лесоповал.
– Бедные детки, – со слезами на глазах жалели нас женщины, – такие худенькие. Как это вы всё перетащите?
Каково было им валить, обчищать деревья и укладывать, очевидно, что подорвали здоровье, как и мы. Тащили брёвна из леса пятьсот метров до железной дороги, перекатывали по стропилам на платформу, закрепляя их. Возвращались на завод, разгружали, укладывали в спецвагонетки – и на пилораму. Часто снятся мне эти брёвна: я бреду по снежному лесу и не могу выбраться.
Наш старый мастер согревал нас добрым словом, прибауткой:
– Поднажмём, каждым ящиком для мин бьём фашиста, – но был строг и требователен, спуску не давал.
Инструменты для работы делали сами. Уже мастерили табуретки, скамейки, столы и так далее.
Вот и экзамен. Мы представили свои изделия. Я изготовил двухстворчатую оконную раму с форточкой. К моей великой радости, получил «отлично», и мне присвоили шестой разряд, а высшим был седьмой. Стал я помощником мастера.
В наши группы периодически прибывало пополнение: несовершеннолетние преступники – воришки, промышлявшие на рынках, вскрывавшие вагоны. Долго они не задерживались, учиться не хотели, убегали. Их снова ловили. Многие заканчивали тюрьмами.
Наши отцы воевали, мы жадно ловили каждую весточку с фронта. Помню чувство восторга от победы под Сталинградом.
– Ребята, едем туда на стройку! – загорелись всей группой. Но нам разъяснили:
– Отправить не можем, вы несовершеннолетние, для вас дел здесь хватает.
Шесть человек из нас отобрали для работы в Большом театре, во МХАТе. Я даже принимал участие в разработке декораций под руководством художника для постановки «Ивана Грозного». Я очутился в новом мире, трудился с упоением.
В качестве благодарности получали контрамарки на спектакли. Как-то пришёл, стою у входа. Подходит мужчина:
– Лишнего билета нет?
– Билета нет, но есть контрамарка на два человека. Вы можете пойти.
Так я познакомился со скульптором Кербелем.
Особую радость и гордость испытывали мы, когда политрук группы читал нам письма бойцов с фронта и из госпиталей. Они благодарили нас за раскладушки, табуретки,