Но поначалу требовалось на какое-то время задержать противника и не дать ему воспользоваться хорошо развитой сетью транспортных коммуникаций. Для разрушения железных, грунтовых и мощеных дорог было уже все подготовлено. Опыт показывал, что при современных условиях ведения боевых действий войска не могут удаляться от своих конечных железнодорожных станций более чем на 120 километров. Следовательно, если нам удастся привести железную дорогу в негодность до такой степени, какая необходима, то можно было рассчитывать, что русские остановятся сами по себе, без всякого вооруженного воздействия с нашей стороны, еще за пределами государственной границы Германии. Тем не менее было не просто заставить германские войска приступить к уничтожению железнодорожных сооружений: командиры на местах хотели бы еще немного подождать с этой крайней мерой. Но медлить было нельзя, и я отдал приказ, строго контролируя претворение его в жизнь. Был выполнен огромный объем работ. С удовлетворением наблюдал я, как замедлялось продвижение русских и в конце концов окончательно затормозилось, хотя, отступая, мы оставили большие запасы продовольствия и разного имущества. Уничтожать их я запретил.
В конце октября меня вызвал в Берлин военный министр генерал фон Фалькенхайн. Ничего определенного о наших дальнейших действиях я сообщить не мог: какого-либо конкретного плана у нас тогда еще не было. В Берлине мне показалось, что я попал в какой-то другой мир. Слишком велик был контраст между страшным напряжением, которое я испытывал с первых дней войны, и кипучей жизнью столицы Германии, где повсюду преобладало стремление к развлечениям и наслаждениям. Наше тяжелое положение на фронте никого не трогало. И я почувствовал огромное облегчение, когда вернулся в Ченстохову и вновь оказался в кругу верных друзей и коллег.
4 ноября я пришел к твердому убеждению, что пора что-нибудь предпринять. Генерал-полковник фон Гинденбург окончательно одобрил обсуждавшийся ранее план наступления из района Торна, и соответствующие директивы были переданы в войска.
Между тем с каждым днем заметно ухудшалась обстановка у Млавы и на восточной границе Восточной Пруссии. После битвы у Мазурских озер 8-я армия продвинулась до линии Гродно – Ровно. Но 29 сентября Ренненкампф, получив изрядное подкрепление, опять оттеснил ее у Лыка за государственную границу. Посланный на подмогу вновь сформированный 25-й резервный корпус мужественно сражался, но переломить ситуацию не смог. Костяк корпуса составляли люди, которые, обладая превосходными человеческими качествами, еще не успели стать настоящими солдатами. Храбрость и самоотверженность не могли заменить отсутствие нужных навыков.
Теперь можно было ожидать, что русское командование не только постарается разбить германские и австрийские войска, наступая от излучины Вислы, но и попытается вторгнуться на территорию самой Германии, расположенную к востоку от этой реки. На всем протяжении