Как и всегда, ожидание секса оказывается более волнующим, чем сам процесс. В конце он ощущает странную пустоту, приходит к выводу, что квинтэссенция акта опять ускользнула от него.
Кончив, оба лежат в кромешной тьме, молча, словно ступили из космического корабля в безвоздушное пространство.
Лунная девушка вообще к разговорам не склонна, говорит, только если ей есть что сказать.
Находясь рядом, Харроу берет с нее пример. Меньше слов – меньше риска, что простое наблюдение будет истолковано как оскорбление или суждение.
К суждениям Лунная девушка очень уж чувствительна. Совет, если он приходится ей не по нраву, воспринимается, будто упрек. Дружеское наставление интерпретируется как суровая критика.
Сейчас, в послекоитусном блаженстве, Харроу не боится, что она могла спрятать в кровати нож. Лунная девушка насытилась, а потому едва ли захочет убивать.
После секса ему уже не хочется спать. Лунная девушка по большей части спит днем, а ночью наслаждается жизнью. И Харроу перестроился, чтобы жить по ее часам.
Однако пусть и кипящая энергией, она лежит неподвижно, как голодный хищник на ветви, ожидающий появления потерявшей бдительность дичи.
Наконец она нарушает тишину:
– Давай сожжем.
– Сожжем что?
– То, что нужно сжечь.
– Хорошо.
– Не ее, если ты об этом думаешь.
– Я не думаю.
– С ней разберемся позже.
– Хорошо, – повторяет он.
– Я про дом.
– Где?
– Мы это узнаем.
– Как?
– Когда увидим его.
Она садится, ее пальцы ищут выключатель настольной лампы, с легкостью и элегантностью, присущей слепой женщине, пальцы которой следуют к точке во фразе, записанной шрифтом Брайля.
Когда он видит ее в мягком свете, в нем снова просыпается желание. Но она никогда не достается ему, когда он этого хочет. Его удовлетворение целиком и полностью зависит от ее потребности, а в этот момент на уме у нее только одно: сжечь дом.
Всю жизнь Харроу был одиночкой и использовал других, даже когда его считали другом или членом семьи. Позиционировал себя вне этого мира и действовал исключительно в собственных интересах… до появления Лунной девушки.
Его с ней отношения – не дружеские, не семейные, что-то более примитивное. Если два индивидуума могут составить стаю, тогда он и Лунная девушка – волки, хотя более ужасные, чем настоящие, потому что последние убивают только для того, чтобы утолить голод.
Он одевается, не отрывая от нее глаз, потому что зрелище это не менее эротично, чем стриптиз. Даже грубая материя скользит по ее конечностям, как шелк, а в каждой застегнутой пуговице – обещание снова расстегнуться.
Их куртки висят