Каэ, которая только что прибыла с шумного праздника в доме Имосэ, почувствовала себя одиноко, и ее пробирала дрожь под взглядами собравшихся Ханаока – Наомити, Оцуги, сестер и младшего брата Умпэя. Двое взрослых братьев отсутствовали. Один в то время проходил обучение в гильдии торговцев – возможность, которая появилась не без участия Мацумото; другой совсем недавно вступил в ряды духовенства. В доме осталось пятеро отпрысков: Окацу, ровесница Каэ, Корику – на два года младше, две маленькие сестренки и трехлетний Рёхэй. Каэ с трудом различала их лица сквозь плотный шелк свадебного покрова.
Оцуги с достоинством встала и подняла покров Каэ. Рёан Симомура, подручный Наомити, принялся разливать холодное сакэ по старинным ярко-красным глазурованным тёко.[21] Наблюдая за тем, как сакэ поднимается со дна к краям чашечки, Каэ раздумывала о своей новой жизни. В голове теснились сотни мыслей. Но одна взяла верх над остальными: если этот напиток действительно должен ввести ее в семью, она просто обязана любой ценой проглотить его.[22] Девушка подняла голову и увидела, что Оцуги держит в руках свою чашечку и тепло смотрит на невестку, улыбчивые глаза словно посылают ей знак: «Все будет хорошо. Просто выпей сакэ. Мы так ждали этого дня!»
И хотя это проявление любви смутило Каэ, она почувствовала себя намного лучше и поспешно поднесла тёко к губам, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Она никогда не пробовала горячительных напитков, если не считать хризантемовой водки,[23] которую ей дозволялось пригубить на девятый день девятого месяца. По мере того как холодная жидкость текла вниз по горлу, по венам разливалось тепло, и у нее вырвался вздох облегчения. Но, поняв, что она слишком рано начала свободно дышать в доме, в котором пока еще была чужой, девушка покраснела до самых корней волос.
Обед показал, как просто и бедно живут Ханаока. Угощение состояло всего из двух блюд, одним из которых был праздничный рис с красными бобами. Даже рыбы на столике не оказалось! Однако перед Наомити выставили две бутылочки сакэ. Еда, естественно, не шла ни в какое сравнение с той, что подавалась у Имосэ, где на роскошный пир прибыли сорок человек. Там каждый из гостей получил поднос с четырьмя яствами, не считая традиционного дополнительного подноса. У Ханаока только Окацу и Оцуги по одному разу сходили на кухню за добавкой.
Каэ