Микки ответила без запинки, чтобы остановить новые слезы: «Это так мило, тетя Джен, но за всем, что у тебя есть, не захочется и нагибаться».
Дженева рассмеялась, перегнулась через стол, нежно похлопала Микки по левой руке: «Это правда, сладенькая. Но все-таки у тебя нет и половины того, что есть у меня».
И вот теперь, днем позже, под жарким солнцем, из головы Микки не выходила мысль о мгновенной перемене в ее жизни, которую пожелала ей Дженева. Она не верила ни в чудеса, ни в ангелов-хранителей, ни в глас Господний, открывающий ей истину, ни даже в теорию вероятностей, которая могла презентовать ей выигрышный лотерейный билет.
Однако чувствовала, что внутри началось какое-то странное шевеление, словно ее сердце и разум начали разворачиваться к новой отметке на компасе.
– Просто несварение желудка, – пробормотала Микки, насмехаясь над собой, зная, что она – все та же безвольная, потерявшая жизненные ориентиры женщина, которая неделей раньше приехала к Дженеве в «Шевроле Камаро» модели 1981 года, кашляющем, словно болеющая пневмонией лошадь, с двумя чемоданами одежды и прошлым, висевшим на ней, как цепи.
Тому, кто заблудился в жизни, никогда не удастся быстро и не прилагая усилий выйти на правильную дорогу. И сколько бы тетя Дженева ни рассуждала о волшебном мгновении трансформации, не произошло ничего такого, что могло бы развернуть Микки в нужном направлении.
Тем не менее по причинам, которые она сама не могла понять, все слагаемые этого дня: яркий солнечный свет, жара, гул далекой автострады, запахи свежескошенной травы и перемешавшегося с потом кокосового масла, три желтые бабочки, яркие, как ленты на коробке с подарком, – вдруг обрели пока еще таинственный смысл и значительность.
Глава 2
Слабые и редкие порывы ветерка шевелят густую луговую траву. В этот поздний час, в этом странном месте мальчик без труда представляет себе страшных чудовищ, бесшумно скользящих в море серебрящейся в лунном свете травы, поблескивающей за деревьями.
Лес, в котором он прячется, ночью запретная для него территория, как, возможно, и днем. Последний час он провел в компании страха, пробираясь по извилистым тропкам в густом подлеске, под сомкнутыми кронами деревьев, которые лишь изредка позволяли ему увидеть ночное небо.
Хищники, путешествующие по лесным хайвеям, проложенным над головой, возможно, выслеживают его, грациозно перепрыгивая с ветки на ветку, бесшумные и безжалостные, как холодные звезды, под которыми они охотятся. А может, без предупреждения что-то огромное, клыкастое и голодное вот-вот выскочит из земли у его ног, чтобы перекусить пополам или проглотить целиком.
Живое воображение,