Вокруг него переливался рождественскими огнями праздничный Милан, и промозглый холод проникал сквозь тонкие подошвы ботинок.
Как сложилась бы жизнь Джованни, останься его семья на юге? Работал бы в поле, как отец. Быть может, купил бы даже в собственность небольшой участок земли. Какую-нибудь пару акров, с которых его уже никто и никогда не смог бы прогнать.
Джованни направился к Политехникуму, из дверей которого как раз выходила большая компания студентов. Все они были северяне, в добротных пальто и с модными прическами. Лишь изредка ухо Джованни улавливало римский или тосканский выговор. Ему, сицилийцу, никогда не стать среди них своим.
Джованни подошел к одному из киосков неподалеку, купил газету за пару лир и углубился в изучение объявлений об аренде жилья. Ну почему в этой стране деньги можно либо унаследовать, либо украсть? И почему беднейшие из бедных, вроде его матери, самые богобоязненные?
В самом деле, что есть пресловутая религиозность южан? Убежище от жалкой действительности? Или же самообман, морок, притупляющий волю, из-за которого люди не решаются взять судьбу в собственные руки, наплевав на традиции, мораль и прочие условности? Вот что мешает ему, Джованни, пойти и ограбить банк – честность или трусость?
Уже около полуночи Джованни подошел к дверям кинотеатра «Капитоль» на Виа-Гроче-Росса. С афиши за стеклом на него смотрел кумир заводской молодежи Рифифи[56]. Герой Жана Серве ограбил ювелирный магазин в Париже. Джованни всегда нравились такие парни – в тренче с глухим воротом, надвинутой на глаза шляпе и с сигаретой в зубах. Они мало говорили, зато отлично знали, что делать. Жаль только, что их почти всегда убивали в конце.
Джованни купил билет и пачку сигарет и вошел в зал под конец сеанса.
В те времена входной билет давал право войти в кинотеатр и выйти из него в любое время. Многие оставались смотреть один и тот же фильм по нескольку раз только ради того, чтобы быть в тепле, курить и без помех тискать девушек.
Джованни опустился на скрипучий стул, обтянутый красным бархатом, как раз в тот момент, когда неизвестный гангстер разрядил в Жана Серве целую обойму из револьвера. Сразу видно, на кону стояли большие деньги. Удивленный, Жан Серве запрыгнул в американский кабриолет, где уже сидел маленький мальчик, который тоже крутил в руках револьвер, хныкал и просился к маме.
Когда Джованни закурил первую сигарету, Серве, оставив ребенка в безопасном месте, погиб под градом полицейских пуль и с чемоданом денег на заднем сиденье. В этот момент зажегся свет, публика, болтая, потекла к выходу. Джованни закурил вторую сигарету. Он хотел знать, как Жан Серве дошел до такой жизни.
Но тут появилась уборщица-сицилийка, и Джованни отлучился в туалет.
Когда он вернулся, в зале снова было темно. На экране мелькали кадры кинохроники. Джованни нравилось быть в курсе мировых событий, в отличие от большинства рабочих, не интересовавшихся