– Дай-ка мне свой амулет, – сказала она ровно.
Пленника перекосило, и он чуть двинулся назад.
– Дай, – повторила Дробжек и протянула к нему руку, схватила за шнурок, чтобы сорвать. Тха-нор вскочил – за ним с грохотом встал на дыбы пристегнутый стул, – перехватил ладонь Дробжек, что-то рыча. Игорь дернулся; вышколенные охранники у двери ждали команды Тандаджи, чтобы вмешаться, но он молчал, выразительно глядя за зеркальную стену. Там Дробжек выкручивала амулет из рук тха-нора, второй ладонью показывая назад знак «стоп», «все нормально».
– Оставить! Мое! Не сметь касаться, баба! Мы не трогать ваших богов! – заревел тха-нор, и Дробжек разжала руку, отступила назад, подняв ладони.
– Прости. Я не знала.
– Я убить тебя, – выплюнул он, – поганый баба!
– Прости, великий воин, – ласково журчала Люджина, чуть ли не кланяясь, – прости глупую! Меня послали с тобой поговорить, сам видишь, все тебя боятся, а меня не жалко. Мы, женщины, любим украшения, я просто хотела посмотреть.
Иномирянин тяжело глядел на нее, успокаиваясь. Сел обратно на стул.
– Хитрый баба, – сказал он, наконец. – Думаешь обмануть меня, вранье говоришь. Похож на ту, где холодно. Анеш-ка.
– Это моя мать, – доверительно сообщила Люджина.
– Ее тоже убить, – сказал тха-нор мрачно. – Или жена взять. Не решить еще. Войска сюда прийти, меня освободить, вас всех убить.
Стрелковский хмыкнул, а вот Люджина осталась спокойной.
– У нас женщины сами решают, кому быть их мужем, – проговорила она легко.
– Видеть, много воли, плохой мир, – буркнул пленник. – Наказывать надо, как охонг или раб. Боги говорят: баба быть послушный.
Дробжек села напротив, склонилась ближе.
– А что еще ваши боги говорят? – спросила она тихо. – И почему вы наших богов не трогаете?
– Боги сражаться с боги, – тха-нор снова потеребил амулет. – Люди воевать люди. Нельзя люди на боги. Когда боги придут, тогда ваши боги побьют.
– Любопытно, – пробормотал Тандаджи. – Интересно, это вера или нам действительно ждать еще и вторжения иномирянских богов?
– Я бы этого не исключал, – серьезно откликнулся Игорь и отвернулся от стены.
– Не дослушаешь? – с легкой насмешкой поинтересовался тидусс.
– Незачем. Дробжек его уже сломала. Теперь разговорится, не остановить будет, – пояснил Стрелковский. – Потом стенограмму прочитаю. А мне надо работать.
Вечером капитан Дробжек, одетая в теплый бежевый плащ, отороченный по воротнику и рукавам мехом, открыла дверь начальственного кабинета. Игорь Иванович, кинув взгляд за окно, поднялся ей навстречу. На улице уже темнело.
– Не стала бы отрывать вас от дел, – сказала Люджина, – но вы хотели попрощаться с мамой, Игорь Иванович. Она звонила, уходят через два