Митя почесал нос; спрашивать опасался, но любопытство пересилило.
– А как российский император стал Великим Магистром?
Марина окончательно смягчилась; разговор перешел в русло «скажи-ка, дядя»; самое привычное для историка дело. Она настроила голос на плавное звучание.
– В одна тысяча семьсот девяносто восьмом году Наполеон захватил Мальту, – Митя внимательно слушал, и Марина продолжала. – Рыцари обратились за покровительством к Павлу Первому. Он предложил им переехать в Санкт-Петербург.
– Они переехали?
Можно сердиться на того, кто мало знает. Нельзя сердиться на того, кто хочет узнать.
– Да. И в знак благодарности избрали Павла Первого Великим Магистром. Одно время мальтийский крест был изображен на гербе Российской Империи. Правда, очень недолго. Спустя два года Павла Первого убили в Михайловском замке.
– Зубов? – Митя опять стрелял наугад, но попал точно.
– Зубов, – вздохнула Марина. – И другие заговорщики.
– Может, они искали сокровища? Я думаю, рыцари привезли их с собой.
– Не знаю, что они искали. Но никто из них не разбогател.
– А что стало с орденом?
– Рыцари разъехались из Санкт-Петербурга. По всей Европе.
– Ну, а сокровища? – не унимался Митя.
Марина посмотрела на брата. Не хотелось рушить его фантазии. Но наука – дороже.
– Это – легенда. Нельзя относиться к ней серьезно.
– Но отец почему-то поехал за этим документом. Там больше ничего не написано?
Марина положила документ перед Митей.
– Здесь написано, что Суворочка после смерти мужа нашла в его бумагах страницу из дневника Павла Первого. И спрятала ее.
Митя не взглянул на документ; он поставил локоть на стол, подпер голову, посмотрел на Марину.
– У тебя – проблемы.
– У меня? Да у меня их – множество, и ты – самая большая.
Митя пропустил ее слова, будто не слышал.
– У тебя – проблемы, – повторил он. – И очень серьезные.
– Почему? – насторожилась Марина.
– А что, если в этой странице сказано, где искать сокровища?
23
Скворцов сидел на стуле, вперившись в черный экран. Он уже видел, как двойника вывели из здания и усадили в лимузин. Ничего интересного. Потом Ковалев закрыл ноутбук, изображение пропало.
– Скворцов! – прошелестел слабый голос.
Скворцов встал и подошел к кровати.
– Я здесь, – он склонился над Виноградовым. – Можете говорить громче. Сиделка глухая, как вы и приказывали.
Мутно-серые глаза с тоской смотрели на Скворцова из-под немигающих воспаленных век.
– Врачи дают мне месяц, – сказал Виноградов.
Слеза потекла по изъязвленному лицу. Щека задергалась; соль разъедала оголенное мясо, причиняя боль.
– Они врут, – Виноградов попытался улыбнуться, но щека продолжала дергаться. – Две недели, не больше. Видишь? Если Господь решил