– Эй, мужчины, идите сюда!
Муса по-узбекски крикнул:
– Не расходись, не шевелись!
Обитатели кишлака испуганно завопили:
– О аксакал! Придешь ли ты спасти нас?… Где ты? Где ты, голодному пища, пешему лошадь?
– Они, кажется, говорят по-узбекски? – с удивлением заметил Юрий.
– По-узбекски, – подтвердил Муса. – В Алайской долине и на Сарыколе все киргизы говорят по-узбекски.
– О аксакал! Придешь ли ты спасти нас?… Где ты?
Пока они кричали, Муса быстро подбросил в огонь полыни. Костер разгорелся, и жители кишлака, оставив плакавшую от страха маленькую девочку, убежали через дверь в стене. В кибитке стало жарко, как в бане. Одежда путников оттаивала, от нее отламывались льдинки и со звоном падали на пол. Полынь сгорела, и костер еле тлел. А Юрий стоял, все так же пристально всматриваясь в наполненную звуками темноту.
К костру, медленно переваливаясь с ноги на ногу, походкой жирного гуся подходил аксакал в старом китайском халате из голубого шелка с золотыми драконами. Так он, по старинному обычаю, одевался в торжественных случаях.
Не узнав прадеда в непривычной для него одежде, затихшая было девочка опять заплакала.
Юрий машинально поднял наган. Стараясь не показать страха, аксакал продолжал важно шествовать.
– Арвахи, – шептал аксакал, обращаясь к духам добра, – держите меня за руки и поддерживайте под мышки.
Вслед за аксакалом вошли Джура и низкорослый Кучак. Джура взял аксакала под правый локоть, Кучак – под левый, и они бережно посадили старика у огня. Аксакал, желая казаться слабым и беспомощным, кряхтел и стонал: он хотел вызвать к себе сочувствие пришельцев.
Ивашко, смахнув со лба пот, сел у костра.
– Угостите путников чаем, – прошамкал аксакал.
– Зейнеб! – позвал Кучак.
В кибитку быстро вошла юная красивая девушка и поставила на угли высокий железный чайник.
– Кто вы? – спросил Ивашко.
Старик молчал.
– Спроси их, кто они такие, – сказал Ивашко и толкнул локтем разомлевшего у огня Мусу.
– Пока не выпьем чаю, спрашивать не полагается.
Помолчали.
Чайник зафыркал, заливая огонь. Красавица Зейнеб принесла фарфоровые китайские чайники, сполоснула их кипятком и поднесла аксакалу.
Старик размотал длинный шелковый пояс, достал из его складок чай и бросил щепотку в чайник. Зейнеб подала тяжелую пиалу из красного камня. Сполоснув ее, аксакал налил туда немного чаю и подал Юрию.
– Что он мне наливает на донышке? Пусть нальет полную, я пить хочу, – обиженно сказал Юрий.
Муса пояснил:
– Бери.