Он лежал среди молоденьких, явно высаженных человеком елочек, одну из них подмяв своим телом.
– Я живой, – вслух сказал Железнов, не ощутив при этом никаких эмоций. Просто отметил факт. Он пошевелил правой рукой, поднял ее.
Рука была цела. Пошевелил ногами. Ощупал тело.
«Я цел, – вновь закрыв глаза, понял Глеб. – Я выжил».
Он бы еще так полежал. Тихо и бездумно. Как вдруг начало подпекать справа.
«Рана?» – подумал он, но, учуяв сильный запах гари, вскочил на ноги. И тут же застонал от боли.
Пару ребер ему снесло точно, боль была знакома по институтским занятиям боксом. А еще много ушибов и царапин.
Однако теперь его больше занимало другое.
Справа, на расстоянии буквально семи-восьми метров, разгоралась какая-то большая самолетная деталь, похоже – искореженный фрагмент салона. Воняло сгоревшим керосином, резиной и почему-то – жареным мясом.
Железнов вдруг с ужасом понял – почему.
Хромая, он отковылял от горящего обломка на некоторое, как ему показалось – безопасное, расстояние. И огляделся.
Он стоял точно на верхушке небольшого холма – скорее даже пригорка, – со всех сторон засаженного елочками меньше человеческого роста.
По одну сторону пологого холма валялся огромный, оторванный с куском фюзеляжа хвост самолета, нелепо смотрящийся среди ельника. Неподалеку лежал сорвавшийся с креплений двигатель. Все это дымилось.
А вот по другую сторону – лучше бы не смотреть. Там разливалось огненное море, и, похоже, с каждой секундой оно становилось ярче и жарче.
«Тоня!» – вдруг сообразил Глеб. Раз из разорванного ударом салона вышвырнуло его, то могло повезти и ей!
Со стороны развалившихся и горевших останков основной части фюзеляжа один за другим прогремели два взрыва. Там точно искать нечего.
Он пошел, продавливая наст и по колено проваливаясь в снег, в обратную сторону, старательно обходя крупные дымящиеся куски самолетной обшивки. Пройдя метров сто и ничего не обнаружив, вернулся к хвосту. Взяв место его падения за реперную точку, вновь пошел расходящейся спиралью, не переходя, впрочем, вершины пригорка. Даже смотреть в ту сторону было страшно.
И он ее нашел!
Тоня лежала в довольно глубоком сугробе, пробив снег почти насквозь. Сугроб спас ей жизнь, снизив силу удара. Но он же и замаскировал ее так, что, если б не Глеб, нашли бы ее обглоданный лисами скелет только весной.
Девушка была без сознания, однако даже поверхностный осмотр показал, что ее повреждения существенно серьезнее, чем у Железнова, хотя и у того сломанные ребра на вдохе болели чертовски.
Ничего, главное – жива. И даже довольно ровно дышит – вместо зеркальца Железнов использовал свои очки-«хамелеоны».
Вспомнив все, что знал, Глеб зашинировал ей сломанную, неестественно вывернутую в локте руку, благо сухих палок валялось достаточно. Вместо бинта сошел его длиннющий шелковый шарф, подарок Тамары по случаю тринадцатилетия их свадьбы.
Тамара