Кодекс хореканца: успешная карьера в 50 шотах. Бек Нарзи

меня зовут Рустамбек и я зингероголик» – мог провозгласить я, едва вдохнув запах того бургера. Единственным сдерживающим моментом, не позволившим сразу наброситься на это материализовавшееся совершенство, был мой внутренний гурман, взращенный на бабушкиных кушаньях и творениях рынка Баракат. Я смаковал каждое мгновенье, оттягивая момент наивысшего наслаждения. Я медленно поглощал палочки картофеля, не сводя с Зингера глаз. Я словно бы готовил себя к потрясению, которое надвигалось на меня. Я откусил лишь маленький кусочек, и мир вокруг преобразился. Так, наверное, Ева, вкусив запретный плод, вмиг осознала весь трагизм случившегося и свою высылку из Эдема за сто первый километр. А я, напротив, словно бы попал в гастрорай при жизни. Если на Баракате я познал гастролюбовь с первого взгляда, то в KFC испытал первый гастрооргазм.

      Поглотив то, что поглотило меня всецело, я снова направился к прилавку. Нет, не за добавкой. «Позовите, пожалуйста, менеджера», – невозмутимо обратившись к кассиру, попросил я. Услышав непривычный набор слов, отличный от названий из меню, кассир несколько смутился и озадаченно посмотрел на меня, а потом на своего коллегу. Неловкую паузу я заполнил заверением в том, что мне все понравилось. Прав был классик, написав, что «правду говорить легко и приятно». Пока один из кассиров отправился за менеджером, а другой украдкой поглядывал на меня, я пытался из роящихся мыслей и отголосков пережитых эмоций составить убедительную речь для моего будущего босса. Я решил завербоваться в ряды армии полковника Сандерса, улыбавшегося мне с эмблемы KFC.

      Моим боссом, который пока еще не знал о своем счастье, был Тони, британский подданный пакистанского происхождения. Цвет его кожи был таким светлым, что я принял его за чистокровного темноволосого англичанина, пока он не открыл рот. Акцент выдал его с потрохами. То же самое, полагаю, он подумал обо мне, когда я начал свой вдохновенный монолог. Тони поддержал мое желание устроиться в KFC горячим энтузиазмом. Оказалось, что трудились там по большей части студенты, относившиеся к работе как к неизбежному злу. Текучка кадров была не менее впечатляющей, чем поток посетителей.

      Уверен, немалую роль сыграл и мой светлый прекрасный лик. Я не иронизирую, но наш с Тони цвет кожи отличал нас от основной массы сотрудников сети. Через какое-то время я и сам начал ощущать себя выходцем со Шри-Ланки, так много времени я проводил со своими смуглыми коллегами. Их диалект я и поныне могу различить без труда не хуже профессора Хиггинса. Если бы в нашем филиале KFC висела доска с фотографиями сотрудников, то со стороны она мало чем отличалась бы от аналогичной доски с надписью «разыскиваются». Персонажи были настолько колоритными, что порой казалось, что KFC это лишь прикрытие этакого подпольного колумбийского притона. А если серьезно, то мои шриланкийские товарищи и по сей день вызывают мой непритворный восторг. Помню и восхищаюсь их неутомимостью, энергичностью и невероятной исполнительностью. Они выполняли распоряжения так, словно были запрограммированы.