В принципе, он в этом вопросе был стопроцентно прав. Никому не даётся право лазить по чужим монастырям со своими уставами. Хотя лично меня проблемы разных верований мало терзали сердце. Сколько из-за этого войн по земному шару прокатилось. Сколько людей пострадало.
Возражать боярин Данила не стал и перевёл стрелки на обсуждение событий в окружающем мире. Малолетний князь Московский Василий Васильевич с матерью Софьей Витовтовной и митрополитом Фотием еще на Петров день уехали погостить к деду Витовту, великому князю Литвы. Соглядатаи поговаривали, что император Римский Сигизмунд литовскому правителю корону королевскую пообещал. Вот он и пригласил своих родственников, вассалов и союзников к себе, чтобы отпраздновать такое событие. Князь Тверской Борис Александрович туда тоже выехал, как и князь Рязанский Иван Федорович, и князь Одоевский Иван Юрьевич. Господа Новугородская туда посадника и тысяцкого направила. Пригласил Витовт брата своего двоюродного и короля Польского Ягайло и трёх князей Мазовецких, магистра Тевтонского Ордена Пауля фон Русдорфа, ландмейстера Циссе фон дем Рутенберга и молдавского господаря Александра I Доброго. Присутствовали послы византийского императора Иоанна VIII и кардинал из Рима Бранда да Кастильоне.
– Государь, не косни[106], пошли размётну грамоту[107] на Москву, дондеже[108] Васька с матерью сею злохитренна[109] и Фотеем на Литве обитае[110], – предложил суровый тысяцкий, – боярин Иван Всеволож полошлив[111], яко сусел нырны[112]. Стече[113] со града. Княжата к нам перескоче.
– Не к спеху[114] нам, Борис Васильевич. Знамение Господне не сотворено паки. Несть на сие Божия соизволения, – со значением высказался отец.
– Князь Московски ныне молодший[115] у Витовта. Грамота такая три лета назад была подписана. А за московскими и другие русские правители ринулись под литовское крыло. Тверской, рязанский и пронский князья отдельно подписали вассальные грамоты. Даже Господа Новгородская в ноги упала перед латынянским правителем, – блеснул я историческими познаниями.
– Отнуду[116] сие ведаешь? – усмехнулся государь.
– Ведаю, однако, – высказался с видом, что не желаю спорить.
– А не ведаешь, сыне мой, на сей раз. Блядословишь[117], – произнёс отец под смешки ближников.
– Даром хлеб едят твои подсылы[118], – настаивал я. – Правду я сказал.
– С князем велием литовским Витовтом у князя Московска грамоты докончальны[119] писаны о полюбии[120] и протекторстве. В согласии с грамотой духовны[121] почияху княже Василея Димитриевича. Се нам ведомо, – вмешался боярин Данила.
– Глаголил с Фотеем, митрополитом всея Руси