Эта вражеская атака и предыдущее нападение на аэродром в Дигби, проведенные в очень сложных погодных условиях, создавали у нас впечатление о превосходной навигации немцев и поддерживали веру в слухи о том, что возглавляют такие набеги пилоты, до войны жившие в Англии. В обоих случаях они выпадали из низких облаков прямо над аэродромами, атаковали и затем уходили невредимыми.
Ночь или две спустя Вильсон и я взлетели по тревоге из-за вражеской активности в районе Ливерпуля. Ночь была темной с клоками облаков между 3000 и 4600 м. Офицер наведения направил нас к «бандиту» на 3700 м. Вдали мы могли видеть разрывы зенитных снарядов и лучи нескольких прожекторов. Я проверил свои пулеметы и велел Вилли выпустить очередь из своего. Я чувствовал уверенность, что так или иначе мы вскоре поймаем еще одного немца, но на сей раз собирался держаться более спокойно и не стрелять, пока не подойду к нему близко.
Офицер сектора ПВО сообщал нам изменения курса, указав, что мы сближаемся с противником. Иногда мы входили в облака, что означало быстрый переход от визуального полета к полету по приборам. Затем после нескольких минут мы снова оказывались в чистом небе. Зенитные разрывы и прожектора теперь были ближе, так что враг должен был находиться где-то поблизости. На земле не было никаких огней, хотя в промежутках между облаками я мог различить тени, которые показывали, где более темная земля сливалась с более светлым морем. Иногда далеко внизу на земле наблюдались вспышки огня: вероятно, стреляла зенитная артиллерия, или, возможно, это были разрывы бомб в Манчестере или Ливерпуле. Голос офицера наведения стал более напряженным:
– Ваши отметки слились. Будьте очень внимательны.
Теперь мы были очень близко. Его слова подразумевали, что дистанция между нами составляла от нескольких километров до нескольких метров. Внезапно я заметил отблеск от того, что казалось двумя звездами немного выше меня. Я увидел, что они перемещаются. Это не звезды, это было свечение из выхлопных патрубков двухмоторного самолета.
Я крикнул Вильсону:
– Вы можете разглядеть самолет выше нас?
Он ответил:
– Я вижу выхлопы.
Я плавно направил «бленхейм» вверх и добавил газу, чтобы сократить расстояние между нами. Я не мог определить, что это за самолет. Затем я влетел в облако. «Черт побери, сейчас мы его потеряем». Но мгновение спустя мы снова были в чистом небе, и он находился достаточно близко от меня, чтобы разглядеть его силуэт. Один киль и хвостовой стабилизатор. Должно быть, «хейнкель» или «Юнкерс-88». Но я все еще не был уверен. Мы прошли сквозь еще одно облако – облачность явно усиливалась. Мне было необходимо быстро что-то предпринять, или я его потеряю. Я вызвал центр управления и сообщил, что нахожусь позади самолета, но не могу определить, кому он принадлежит. Офицер наведения сектора ПВО подтвердил, что это враг. Мы были единственным дружественным истребителем