«Я не смогу. Он же мой внук. Моя кровинушка. Не смогу».
Женщина вошла в дом. Сегодня все закончится.
Мальчик сидел на диване и смотрел телевизор.
– Максик, а я думала, что ты спишь.
– Бабуля, они уехали? – Ребенок даже не повернулся к бабушке.
– Да. Они завтра приедут за тобой…
– Но они даже не попрощались! – Максим встал и посмотрел на женщину. Глаза наполнились слезами.
– Ну, ты чего, Максик? – Антонина Львовна обняла мальчика. – Мы думали, ты спишь.
Мальчик всхлипнул и уткнулся в бабушкин живот.
«Я не смогу!»
– Ну, успокойся и ложись спать. – Антонина Львовна отстранила мальчика и улыбнулась.
Малыш вытер слезы и тоже улыбнулся.
Антонина Львовна стирала. Она опускала руки в белую шапку пены, вздыбившейся над зеленым эмалированным тазом. Перетирала там что-то, поднимала из воды руки и снова опускала. Потрескивали дрова. В доме стало прохладно, поэтому пришлось разжечь печь.
«Сейчас мальчик уснет, и я задушу его. Положу ему на лицо подушку и…»
– Бабуля, я не могу уснуть, – услышала она за спиной и шумно выдохнула. Максим подошел к бабушке и дернул ее за закатанный рукав. – Бабуль, почитай мне, а?
«Я не смогу!»
«Сейчас!»
«Не смогу!»
«Сегодня!»
Антонина Львовна резко развернулась, схватила внука за голову и притянула к белой пене. Мальчик почти не сопротивлялся. Он скорее рефлекторно схватился за края таза, но женщина надавила сильнее, и лицо внука погрузилось в пену, а затем и в воду. Максим понял, что с ним не шутят. Поднатужился и вырвался из грязной воды.
– Ныыыхаа!
Женщина надавила сильнее, и мальчик не смог больше сопротивляться. Вода в тазу словно возмущалась такому наглому вторжению. Антонина Львовна давила на затылок мальчика до тех пор, пока тот не затих. Потом она отпустила ребенка. Тело мальчика упало и увлекло за собой таз. Посудина с грохотом ударилась о пол.
Антонина Львовна отошла к печи и села на залавок. Посмотрела на руки, на бездыханное тело внука и зарыдала…
– Кхе-кхе-кхе.
Женщина подняла мокрый взгляд. Мальчик был жив. Он сидел в луже и смотрел на бабушку. Два мыльных пузыря, свисающих из носа, соединились в один шар и лопнули. Женщина вздрогнула.
«Он убьет меня! – Это было первое, что пришло ей в голову. – Теперь он убьет меня наверняка».
«Встань!»
Жесткий взгляд мальчика пугал. Будто два стальных шипа впивались в нее. Две дорожки соплей под носом вызывали отвращение. Максим сидел молча. Он наблюдал.
Женщина встала.
«Иди!»
Антонина Львовна повернулась и направилась к лицевой стороне печи. Остановилась у закрытого зева. Она словно прислушивалась, ждала приказа для дальнейших действий. Потом открыла горнило. Посмотрела на внука, будто спрашивая разрешения.
«Лезь!»
Женщина влезла на припечек, еще раз оглянулась.
«Ложись!»
На