Я схватила упирающуюся Динку и потащила ее в ванную. Там открыла кран и сунула ее голову под холодную воду, этот душик немного привел ее в чувство, и мы вернулись в комнату. Там мы обе разрыдались и, причитая, как нам не повезло в жизни, нашли утешение в объятиях друг друга.
– Я ничего не понимаю, Игорь… Мы даже не ссорились. Почему он ушел? Как ты думаешь, почему? Маргошечка, Гошка! Почему нам не везет?.. Ты такая умная, скажи, и я тебе поверю. Ведь не может быть, чтобы муж ни с того ни с чего развернулся и ушел. Не бывает. Ну почему мы такие несчастные?
Я молчала, осторожно отодвинувшись от Динки. Говорить об Игоре, понятное дело, мне не хотелось. Есть такие мужчины, приручить которых невозможно; они слишком яркие, слишком самостоятельные, слишком независимые. Иногда они делают вид, что играют по общим правилам, но спустя время с легкостью их нарушают. Они сами устанавливают эти правила и заставляют других жить по ним.
Такие мужчины ходят сами по себе, не считаясь ни с кем и ни с чем. Только с собственными желаниями и настроением.
Через месяц после ухода он эмигрировал в Германию, как узнала-выпытала Динка у своей свекрови, которая сообщила эту информацию и попросила Динку больше никогда ей не звонить. Мать Игоря, холеная моложавая дама, состояла в третьем браке, была замужем за мужчиной, который был значительно моложе ее, и тщательно избегала ситуаций, которые могли бы вывести ее из душевного равновесия или потрепать нервы.
Динке крупно не повезло с Игорем.
Или повезло, потому что…
Динка прервала мои размышления.
– Маргошечка, он вернется?
Врать не хотелось, но говорить правду было опасно и неприятно. В конце концов женская дружба зиждется на солидарности и надежде, что все когда-то образуется и будет хорошо. Если не сегодня, то завтра. Если не завтра, то через неделю. Динка ждала от меня утешений и этой призрачной слабой надежды. Она была нужна ей позарез. Как воздух. И как я могла ее лишить этого?
– Не знаю. Мне кажется, вернется.
– Ты так думаешь? – обрадовалась Динка. – Правда, так думаешь?
Неохотно я кивнула головой. Терпеть не могла вранья, но здесь приходилось идти на явную и беспардонную ложь ради любимой подруги. Ради ее спокойствия.
Но на душе было муторно; я прекрасно понимала, что Игорь не вернется. Никогда.
Три года понадобилось Динке, чтобы прийти в себя. Три года я была около нее. Сестра милосердия и мать Тереза в одном лице. Динка с трудом выкарабкалась из затяжной депрессии. Во многом благодаря мне, хотя я никогда не выпячивала свои заслуги в этом деле.
– Я бы пропала без тебя, – твердила Динка. – Ты – мой ангел, Маргошечка!
– Не определяй меня в небесную канцелярию, подруга. А то нос невзначай