Утром к нам приехал староста Сушкевич. Кристина открыла ему дверь и пригласила к столу:
– Присаживайтесь, у меня как раз вареники готовы.
Сушкевич снял картуз и, подойдя к дедушке сказал:
– Станислав Сигизмундович, Вы знаете, как я уважаю Вас и сочувствую горю Вашему. Потерять таких сыновей. И всё эта проклятая людьми и Богом советская власть, – староста потёр затылок и глядя в сторону проговорил, испытывая неловкость:
– Война вторглась в нашу жизнь, приходится многое терпеть, – он обвёл взглядом комнату, – ну хотя бы для того, чтобы эта проклятая власть не вернулась, – и произнёс уже громче:
– Из Управы пришло распоряжение, разместить на какое-то время двух немецких офицеров, которые будут руководить вывозом техники, брошенной Красной армией на шляху, да и в поле нашем. Возможно и заминированную, а ведь нам нужно работать в поле. В распоряжении сказано – в лучшем доме. Сами понимаете, лучше вашего дома в селе нет.
И сейчас наш дом разделён на две половины, с отдельным входом со стороны сада.
В большой комнате с дубовыми полами до блеска натёртыми воском, живут немецкие унтер-офицеры Курт и Ганс. Другие немецкие солдаты живут в соседнем доме, хозяева которого уехали перед самой войной на заработки в Донбасс. Солдаты под командой Курта и Ганса подбирают на полях брошенную Красной армией технику: разбитые пушки, танки, всё что из железа и на тягачах увозят на железнодорожную станцию. У них ещё есть бельгийские тяжеловозы.
– У лошадей этих копыта, как дно цебрика[1], а колёса у телег на резиновом ходу, как у машин, – рассказывает дедушка увидевший, как работают немцы.
– Вот бы нам такие колёса, – восторженно говорю я.
Дедушка покачал головой.
– Видишь ли, внучек, нам эти колёса ни к чему. Немцы делали их под свои дороги, под Европу. А у них там все дороги камнем уложены и колёса ихние катятся по ним легко и скоро. Я всё это видел в первую германскую войну, когда был в плену в ихней Германии.
– Ты тоже воевал дедушка?
– Пришлось повоевать. Всех пожилых мужчин из наших сёл мобилизовали для военных обозов. Даже со своими лошадьми и отправили нас в Белоруссию. Так и я попал на войну. Наш корпус был окружён немцами в районе сёл Каплановцы и Ратичи. Это примерно в тридцати километрах от Гродно. Вот тогда я и увидел, как их телеги на резиновом ходу, ставшие нашими трофеями, вязли в слякотном бездорожье. Я тогда предложил командиру поставить на телегах наши деревянные колёса. Тонкие, лёгкие они разрезают грязь и песок словно ножом. И лошадям легко везти гружёную доверху телегу. Командование согласилось с моим предложением. Вместо трофейных германских колёс мы поставили наши деревянные.