– Ладно.
Они помолчали, как и подобает при рождении нового имени.
– А скажи, все Маги с Острова могут мертвых оживлять? – спросил Армед.
– Это звездная магия, – ответил Сайнем. – Для сыновей Солнца она нечиста. Но я был Хранителем Равновесия, мне полагалось знать все. Правда, вряд ли кто-нибудь из моих учителей поверит, что я решился применить свои знания на деле.
– Так что насчет дара? Проси, пока меня братец не хватился.
Сайнем покачал головой.
– Нет, еще рано, сиди здесь.
Армед пожал плечами, но послушался.
Минуты две спустя они услышали шаги.
– Гейр возвращается. – Армед вскочил.
– Сиди! – велел Сайнем.
Армед помедлил, потом шагнул к выходу.
Снаружи басовито и беззлобно прогудела тяжелая стрела. Армед, услышав ее, мгновенно упал на пол. Гейр охнул удивленно и мешком свалился на пороге палатки. Армед отдернул полог. Стрела торчала из груди и спины Гейра, прошив его насквозь.
Онемевший Армед, стоя на коленях, тупо смотрел, как умирает его побратим. Хотел двинуться, но не мог. Каким-то звериным инстинктом он чуял, что смерть Гейра не случайна, не нелепа, что в нее нельзя вмешиваться.
– Откуда стрела взялась?! – крикнул он наконец. – Откуда?! Ей же неоткуда было!
Сайнем встал, начал, не торопясь, одеваться.
– Это цена, – устало пояснил он. – Так устроена магия. За смерть нужно платить другой смертью. А маг – это тот, кто всегда платит чужой.
Глава 13
В Забродье Карстен окончательно убедился, что шеламка либо свихнулась, либо морочит ему голову, надеясь вытянуть побольше денег. Забродского Громовика – рыжего огромного детину – она с ходу спросила:
– Пустишь меня твою кузню посмотреть?
Тот развел руками:
– А чего? У меня от людей секретов нет. Идите, глядите.
Ничего страшного в кузнице не случилось. Не заплясали на стенах молоты и зубила, не треснула наковальня, не расплавилась, не потекла наваленная на полу крица.
Десси пораспросила Громовика, где тот берет глину для горна, какое железо – королевское или дивье – лучше для перековки, а потом сообщила Карстену:
– Ехать надо, доменос. До темноты хорошо бы домой добраться.
Карстен от гнева даже дар речи потерял. Долго проклятая ведьма будет из него жилы тянуть? Но при кузнеце затевать ссору не хотелось. Карстен вскочил в седло. Гнедая коренастая ширококостная кобылка, лучшая лошадь Павинки, испуганно шарахнулась, так как была непривычна к шпорам и мужским коленям. Карстен от души огрел ее хлыстом и подождал, пока Десси устроится за его спиной. («Из-за этой сучки шеламской приходится еще и див знает на ком ездить!
Соображает она хоть, чего мне все это стоит?!»)
Когда выехали за околицу, шеламка сказала:
– Ну теперь поехали в Барсиху.
– Может