– Ефим, посмотрите, – сказал инспектор.
Я развернул вещи утопленника на столе. На первый взгляд, тут было всё, что я успел заметить у ограды. Поиск по карманам принес мне серый конверт из парусины. Внутри оказался лист плотной бумаги, сложенный вчетверо. От воды он нисколько не пострадал.
На листе был карандашный рисунок, выполненный, надо сказать, с немалым мастерством. Я сразу узнал Андреевский собор и угол канала, где недавно искупался. Над каналом, именно там, где утонул этот Золотов, возвышалась гигантская каменная арка. Мне сразу показалось, будто бы я ее где-то видел, но никак не мог вспомнить, где именно. По крайней мере, не у собора точно. Ничего подобного там не было.
Под рисунком черными чернилами была сделана надпись:
Максимальная сила седьмого октября.
Буквы были такие мелкие и угловатые, что я поначалу принял их за орнамент. Сама же надпись мне ни о чем не говорила. Семену тоже, а вот инспектор сразу нахмурился. Оборотная сторона листа была чистой.
– Это всё? – спросил инспектор. – Ни денег, ни документов, ни предсмертной записки?
– Нет, больше ничего, – ответил я.
– Что ж, придется работать с тем, что есть, – вздохнул инспектор. – И, кстати, я хочу сразу обратить ваше внимание на дату.
– Сегодняшняя, – отозвался я. – Может быть, имелась в виду буря этой ночью? Если он собирался топиться, то у него были все шансы сделать это даже не прыгая в канал.
– Но он туда прыгнул, – возразил инспектор. – Причем уже после того, как прошла буря. Это, Ефим, делает вашу версию несостоятельной.
Других предположений у меня не было. Должно быть, это отразилось на моем лице, поскольку инспектор нахмурился и покачал головой.
– Мне это представлялось очевидным, – сказал он. – Впрочем, ладно, это не самая важная деталь. Сообразите по ходу расследования.
Последняя фраза со всей очевидностью подразумевала, что расследование предстоит проводить именно мне. Так оно и оказалось.
РАССЛЕДОВАНИЕ Я НАЧАЛ со знакомства с Маргаритой Викторовной. Теперь, наконец, у меня была возможность рассмотреть ее как следует.
Барышня была очень худенькой и очень красивой. В белом платье, с прекрасным лицом и ореолом золотистых волос она казалась мне ангелом. Старый пуховой платок на ее плечах, который Семен раздобыл не иначе как в чулане, топорщился в разные стороны, будто ощипанные крылья, но барышню это не портило. Даже напротив, прямо-таки взывало выступить на ее защиту.
Когда Семен пригласил барышню в кабинет, инспектор любезно предложил ей чаю. Она отказалась. Инспектор кивнул и погрузился в бумаги, всем своим видом давая понять, что всё последующее ему совсем не интересно. Я придвинул стул для посетителей к своему столу.
– Сюда, пожалуйста, – пригласил я.
Барышня едва заметно кивнула и опустилась на самый краешек стула.
– Я, наверное, должна вам всё рассказать, – почти прошептала она.
– Должны, значит,