Выставка понравилась Наталье, она даже приобрела открытку и повесила на стену над компьютером.
Ильич ухмылялся ей в лицо, когда она придумывала ответ Эльзе.
«Да, Дедушка Мороз, совсем замерзаю. А у тебя что творится? Может, поговорим – давай, переходи на скайп».
Они были знакомы с Элкой столько лет, что она помнила у подруги дюжину причесок, полдюжины окрасок волос, некоторое (кто же считает?) количество возлюбленных и мужей, фамилий и имен. Последние Элка особенно любила менять: новым знакомым она представлялась то Эльзой, то Элоизой, то Эллой, то Аленой. Наталья не была уверена, как меняются имена – с цветом волос или новым возлюбленным. Или наоборот, новое имя открывает иную Элкину сущность и приманивает новую любовь. Сама Наталья была из тех, кто видит сны и помнит имена, и когда Элла переходила к следующему имени, случалось, напоминала ей о предыдущих.
Пискнул скайп – Эльза. Но не голосовой вызов – сообщение:
«Наталья, вопрос есть. Ты еще учишь детей русскому языку?»
На квадратный километр острова приходилось триста человек, из них русских – ноль целых ноль десятых и далее чуть процентов. Наталья снималась здесь в массовке рекламы, развозила пиццу по борделям, раздавала бесплатный шоколад, выгуливала собак. Борделей и собачьих питомников было больше, чем русских школ. Но и русские школы встречались.
Родители перевозят детей и своих родителей. Переселенцы, заслоняясь ладонью от солнца, вглядываются в пену над скалами. Бабушки везут в чемоданах подборки журнала «Огонек», тома сочинений Льва Толстого и Максима Горького, коллекцию мультфильмов про тунеядца волка и садиста зайца, про ушастую зверюшку и сквалыжного кота. Они должны посеять в детских мозгах семена родной, им привычной культуры. В знойном островном климате скромным семенам севера находится много конкурентов. Приходится разводить рассаду русского образования в доморощенных учебных классах, теплицах общественного обучения.
Пока родители заняты обустройством на новой родине, бабушки водят детей на занятия: русский язык, литература, история и география, песни и танцы. На все про все приходится три часа субботним утром. Преподают в общественных школах молодые девушки, сами недавно переехавшие на остров, или высохшие старухи, сеющие в головы учеников вялые споры подлинного русского слова, не испорченного годами большевизма. На переменах дети перестают притворяться и болтают между собой на привычном наречии – островной разновидности французского.
Наталья два года проработала в одной из местных школ. Занятий было всего ничего, катастрофически недостаточно, чтобы выучить родной язык и познакомиться с литературой. Подходящих учебников не было, все приходилось выдумывать самим. Учительницы растаскивали копии российских хрестоматий на листки, на веточки, чтобы собрать дом из щепок, замотать слова, этих черных сушеных насекомых, в кокон вязких объяснений, вложить нектар родной речи в раскрытые