В путь Клейнар и Рия двинулись чуть позже полудня.
Часть IV. Путь в монастырь
Дорога давалась легко. Тряска и монотонный стук копыт усыпляли Рию. Она не особо сопротивлялась, спала себе, иногда дрожа и пища что-то себе под нос. Клейнару она напоминала маленького, беззащитного и милого олененка. Случалось такое, что Рия резко вздрагивала и просыпалась с испуганным видом, будто во сне увидела собственную смерть, но, осмотревшись по сторонам, убедившись, что с ней все хорошо и Клейнар все еще рядом, облегченно вздыхала и снова засыпала, используя его грудь как подушку. Клейнар сидел позади и придерживал ее теплое, худенькое, кажущееся таким хрупким тело, ведь оно постоянно заваливалось и скатывалось набок, словно специально хотело упасть с седла. Конечно, это было неудобно, но у Клейнара был выбор: либо она спит, либо опять начнет постоянно вертеть головой, щекотя шелковыми волосами подбородок, и задавать вопросы. От детских вроде: «Что это?», «Почему так?» – до немыслимо философских, как например: «Может ли голова от боли трещать, как свежий арбуз?» – и сложных, таких, которых пугается любой взрослый человек, когда его спрашивает ребенок, как: «Откуда берутся дети?» – и в версию про аиста и капусту Рия наотрез отказывалась верить. Ее чрезмерная любознательность сначала показалась Клейнару забавной, потом, где-то после вопроса двадцатого, который последовал сразу после кое-как выдуманного ответа на девятнадцатый, любознательность начала раздражать, но тут произошло нечто чудесное, и Рия задала несколько действительно интересных вопросов, о которых вполне можно подискутировать в компании с другом под кружечку, другую. И Клейнар просто принял тот факт, что его горячо обожаемые покой и тишина в поездке будут нарушены ходячим сборником вопросов, каждый из которых ждет ответа, и желательно развернутого.
Огненно-красное солнце просвечивало сквозь ветви деревьев вечернего, почти ночного леса. Между высоких деревьев Рию и Клейнара вела дорога, проложенная множеством таких же странников, под копытами совсем не было травы, только сухая потрескавшаяся земля.
– Скажи, а ты рыцарь? – спросила девочка.
– Нет, я не рыцарь, – устало проговорил Клейнар.
– Но твой меч, он такой красивый, я такие только у рыцарей в книжках на рисунках видела.
– И что? Чтобы быть рыцарем, недостаточно иметь меч.
– А если ты не рыцарь, тогда зачем он тебе?
– Для охоты.
– Неправда! – воскликнула Рия. – Охотники пользуются луком или это… ну как ее… штукой такой, которая как лук, только еще на палке… арбулетом, вот!
Клейнар устал за день и решил не исправлять ее оговорки, опасаясь, что это вызовет еще целую череду вопросов.
– Я особенный охотник и охочусь на особую