Чтобы советы стереть с карты земли.
Они за возврат господства их веры,
Чтоб порядки былые утвердиться могли.
А в 63-м Чуйков в часть нашу прибыл
Чуйков – Маршал Советского Союза, Главнокомандующий Сухопутными войсками Советской армии.
И статус ее в тот же час изменил,
Он ее тут же в полном составе
В Варшавский договор надолго включил.
9. Заключение
В эти годы, где бы я ни был,
Нештатным парторгом я избирался,
Спорторгом всегда в каждой части я был
И от штатной работы не уклонялся.
Доверяли мне много в мире мятежном,
Учили, как нужно мир защищать
От ядерной бомбы, и теперь, очевидно,
Не надо опасность войны упрощать.
Итог очевиден всей нашей работы,
Результат испытаний всему миру сказал,
Что в Кубинской войне победы не будет,
Кубинская война: в 1961 году СССР разместил на Кубе ракеты, способные поражать цели на территории США.
Карибский демарш всем то доказал.
Карибский кризис – международный кризис, поставивший в 1962 г. США и СССР на грань ядерной войны. Н. С. Хрущев остановил корабли, идущие на Кубу, в обмен на обещание США не нападать на Кубу.
Мощь ядерной бомбы укротила строптивых,
Она людям мира однозначно страшна,
Потому теперь ищут путей справедливых,
И весь Мир заявляет: «Нам война не нужна!»
Решение будет, оно однозначно,
Народ победит капитал навсегда.
Систему создаст небывалую прочно,
Где равенство будет и благодать навсегда.
На Новой Земле мы на равных все были,
Облучались и знали, это здоровью вредит,
Но народам Земли мы предсказали
Ядерной бомбе всемирный запрет.
Я часто своих друзей вспоминаю,
Они мне как будто с бывалой родни,
И где же они теперь, я не знаю,
Но твердо уверен – герои они.
Здесь браконьерство процветает,
Соблазн к наживе тут велик.
Здесь каждый житель точно знает,
Что степь и Волга кормят их.
А в целом край здесь благодатный,
Он богат, суров и тих,
Отсюда в космос необъятный
Несут ракеты людей ввысь.
1-20 октября 2008 г. г. Львов
О себе
Один в гнетущей тишине
Лежу в ночной тиши безмолвно
И думаю, как удавалось часто мне
Жить с людьми всегда любовно.
А это, видно, потому,
Что не для себя я жил, наверно,
А добро творил народу своему.
И это так, и это верно.
И жизнь моя текла, как ручеек в лесу,
Журча любовью и бесконечной трелью,
И потому я с гордостью умру
И вечно буду спать под ивой и сиренью.
Возможно, буду вечно жить
В умах людей и в небесах безмолвья,
Добра лишь всем желать, дружбой дорожить,
Как прежде, всем желать здоровья.
20