Два года ввиду беззакония подлого
И пять лет учебы и проволочки.
Степной орел, как надзиратель,
За всем следит с высот своих,
Он санитар и устрашитель
Для всех зверьков и птиц иных.
Для рыболовов здесь раздолье,
Чего здесь только в реках нет:
Лосось, белуга, сомам приволье,
Рыбец и семга, все тут есть.
Лето здесь бывает жарким,
Зима сурова и тиха.
Осень время благодати,
Дожди бывают иногда.
«Мария Ульянова» пароход наш зовется,
И по волнам он, как лебедь, несется
К нашему дому, семье, нашим детям,
К домашним делам душа наша рвется.
Здесь рестораны, на двоих лишь каюта,
Постель белоснежна, телефон и есть душ.
Иллюминатор задраен и много уюта,
Лишь морская болезнь угнетает всех тут.
Однажды я вышел после обеда
Посмотреть, как бушует Баренцево море,
На палубе встал, держась за опору,
Стою и смотрю, как будто в дозоре.
Корабль, как былинка, на волнах кренится,
Идет в глубь волны, погружается в воду,
А пена ее уж у ног моих злится,
Пузырится, клокочет, омывая все кряду.
Стою и держусь за опору я крепко
И жду, когда палуба к норме вернется.
Мне в эти минуты на душе было жутко,
А мысль говорила: «Держись, все обойдется».
Но вот наконец наклона не стало,
И я в этот миг вошел в коридор.
Людей никого при этом не было,
В каюту соседей я тут же вошел.
А там завхоз части, подполковник Сорока,
Сидит за столом и мне говорит:
«Сиджу, пишу, а мене повело,
Думаю, щоб козак здався, ні! А тоді все» (укр.).
А потом кулаком стучит себя в грудь
И произносит: «А тепер козак
Обратно козаком став», – и прибодрился,
Как будто герой, попавший впросак.
В другой день пошел я в кубрик к солдатам:
О, ужас, какой там отвратительный смрад.
Пол весь в отрыжках, бледные лица.
Я сразу к врачу пошел на доклад.
Но доктор молчит, руками разводит,
Его укачало крепенько тоже.
Помочь он солдатам, конечно, не может,
Ему самому тяжко, похоже.
А я хоть бы что, хожу, торжествую,
Ведь мы упредили атомной гонке виток
И мчимся домой сквозь дымку и бурю.
Мы Родины нашей исполнили долг.
На третьи сутки морского похода
Побывал я на палубе с каютами люкс.
Там разместились Иванов и Якута,
Они занимали двухкомнатный бокс.
В нем видна панорама морского простора,
Везде чистота, комфорт и уют,
Лобовое стекло во всю ширь балкона,
Тишина, благодать господствуют тут.
Мебель, музцентр первого класса,
Закрепленные к полу шикарные кресла.
Библиотечка, душевая и ванна,
Санузел на два посадочных места.
Северодвинск нас встречает погодой,
Позволил