Перед отъездом депутаты просили выдать им паспорты, но как ни войсковая канцелярия, ни Дурново выдать их не соглашались, то казаки заручились верющим письмом от 2700 человек сотников и казаков[79]. Получив от 20 до 30 рублей на человека мирских денег, депутаты отправились в путь.
Выехав из Яицкого городка весной 1771 года после Пасхи, депутаты в июне прибыли в Петербург, где Кирпичников явился к графу Захару Григорьевичу Чернышеву с намерением подать челобитную на имя императрицы. Чернышев не принял прошения и толкнул ногой Кирпичникова так, что тот упал.
– Придите ко мне все, сколько вас здесь есть, – сказал грубо граф Чернышев, – тогда я прошение приму и вас отправлю.
Опасаясь быть захваченными, казаки ходили в Военную коллегию по 3 и по 5 человек и жили в Петербурге на нескольких квартирах, скрывая их даже друг от друга. Жили они в Ямской слободе и для совещаний сходились на рынке.
Отыскав удобный случай, казаки подали прошение в руки самой императрице, которая поручила своему секретарю Козьмину[80]исследовать дело яицких казаков[81]. Исследование это, заключавшееся главнейшим образом в собирании справок и во взаимной переписке правительственных учреждений, продолжалось весьма долго, и казаки, не зная ничего о результатах своей просьбы, прожили в Петербурге с 28 июня по 6 декабря. В этот день они узнали, что их разыскивают и что Военная коллегия «дала чрез полицию приказ по всему Петербургу изыскивать их и на квартирах не держать, яко сущих злодеев». Казаки сняли с себя национальный костюм и, переодевшись в ямское платье, ходили по столице в ожидании резолюции. Деньги, данные им от войска, приходили к концу, и депутаты стали ощущать недостаток в пропитании, а между тем шесть человек из них были уже арестованы и биты плетьми. Затем пойманным обрили бороды, остригли волосы и по приказанию графа Чернышева отправили на службу в полки второй армии. Тогда, видя в вице-президенте Военной коллегии не защитника, а своего преследователя, казаки решились вновь обратиться к самой императрице, от которой они только и ожидали справедливого и милостивого решения дела, продолжавшегося уже 11 лет.
«Богу и тебе, всемилостивейшая государыня, – писали депутаты[82], – всеподданнейшие рабы припадают к стопам вашим с горькими слезами. Помилуй, всемилостивейшая государыня, всех живущих на Яике, которые о тебе жизнь сообразуют и пребывают под вашим императорским покровительством! Сжальтесь, всемилостивейшая государыня, о понесенных нами бедствиях, которые вашему высокомонаршему лицу из наших горестных прошений известны, кои соделают нам и ныне нападки, в противность преподанных высокомонарших законов… Мы бесчасные, всеподданнейшие рабы, не только не имеем удовольствия, но несем бесчеловечное мучение от атамана Петра Тамбовцева и его товарищей старшин [штрафованных], коих и ныне определяет государственная Военная коллегия, а особливо граф Захар Григорьевич