Последним стал конкурс блинопеков. Художник, как всегда, приволок деревянного уродца, установил в центре площади, но, вопреки обыкновению, вдруг заявил, что устал доказывать что-либо невежественным обывателям, соревноваться ни с кем не желает, дух соперничества утратил: что победа, что поражение – ему все равно.
Горожане прослезились от счастья! Накормили призовыми блинами и вздохнули спокойно. А черепаха так и осталась стоять, покрываясь с северной стороны мхом, а с южной – пылью. И сто лет простояла, если бы не четверо балбесов!
Искатель приключений, который, войдя в город, заметно прибавил шаг, тоже обратил внимание на молодых людей, совершающих странные манипуляции с не менее странным объектом. Никанор не отводил взгляда от действа, но при этом сохранял быстроту передвижения. В общем, со столбом он встретился на полной скорости…
Удара Гриб-Папирус, конечно, не услышал, только увидел. Зрелище не для слабонервных. Он тяжело вздохнул, спрятал трубу в шкаф и поспешил вниз – выручать разиню.
– Ты кто будешь-то? – участливо поинтересовался он у Никанора, сумевши, наконец, усадить последнего. Вопрос был отнюдь не праздный: после столкновения со столбом, пациента пришлось приводить в чувство не меньше получаса.
– Не знаю… – прошептал Никанор, ощупывая на лбу огромную шишку, и жалобно добавил, – Ничего не знаю…
Никанор забыл все: кто, откуда, как оказался здесь. Он забыл о кладах и раскопках, об Атлантиде и Трое, о золоте скифов и могиле Тамерлана, и о китайском ордене с мордой хохочущей лисы тоже забыл.
– Ну, почему всегда так?! Вот всегда! Ни чему жизнь не учит! А я предупреждал! Говорил же: оставь, не пей. Особенно, если единственным леденцом закусывать и при этом лопатой на жаре махать – можно и кони двинуть!
Горестный монолог сотрудника археологической экспедиции не произвел никакого, даже психотерапевтического, эффекта. Лохматый тощий парень облизнул растрескавшиеся от жары и пыли губы, перевернул выцветшую бейсболку козырьком назад, зачем-то протер черенок заступа, и снова с ненавистью посмотрел в сторону друга, мертвецки прикорнувшего на краю раскопа.
У беспробудного тела товарища крутилась приблудная псина и с интересом облизывала его руку.
Парень негодующе плюнул:
– Ведь клялся, сволочь! В грудь себя бил! Еще утром пузырился: не буду, мол, только если вместе вечером посидим у костра культурно… Посидели! Собаку эту шелудивую привадил! Толку никакого – только жрет! Нюх у нее… На харчи у нее нюх! С какого перепуга она будет древние захоронения искать, когда свежие макароны есть?! Говорил же этому убогому: давай квасом торговать на розлив. Между прочим, верная прибыль, если знать, где стоять. Нет! Ему же экспедицию подавай! Историко-культурное наследие, бла-бла-бла! Чтобы сразу обогатиться и прославиться: два в одном! Прямо шампунь-кондиционер! Как же! Разбогатеешь тут! Третий месяц под