Я не курю, но спрашиваю сигарету. Яша расспрашивает о школе и сигарету дает по первой просьбе.
Он не с пустыми руками. Блатной не заезжает на тюрьму пустым. Спортивная сумка. Сигареты, чай кипятильник.
Я, ставлю Яшу в самое существенно, что зовется на тюремном сленге и фене курсовка. Говорю, что взорвал в храме самодельную бомбу.
Яша делает вид, что это нармально как сходить за хлебом. И окончательно понимает, что его со мной знакомства подстав, но заваривает чифирь и предлагает мне первому.
Я благодарю.
Пьем вместе, пограничнику, Яша, отлил в отдельную посуду. Я еще не понимаю законов и устоев тюрьмы. Яша меня определяет в блатную масть. В армии не служил, рос в интернате, что наполовину деистский дом, отца нет, мать блатная воровка, и я непростой преступник, идейный.
Я не спешу, но впитываю каждый жест Яши.
Стук в бронь, так зовутся в тюрьме стальные двери камеры.
– В баню идем?
– Идем! – отвечает Яша.
Отказываюсь, как будь то прирос к камере.
– Это не дело! – отвечает Яша. – Выход из камеры, будь то прогулка баня или этап на суд, это все ровно, что почувствовать себя свободным.
Я понимаю и соглашаюсь идти.
Яша веселый развязной походкой идет мимо обшарпанных стен и здесь я по-настоящему понимаю, что не место красит человека, а человек место. Стены и все словно оживают под неунывающим Яшей. Ему улыбается конвоир.
Яша шутит.
На ходу умудряется говорить, объявляться. В тюрьме просто не говорят, каждое ваше слово это аргумент, кто вы и что вы…
Яша прошел сто метров, а уже все тюрьма знает кто заехал.
У Яши в кармане пачка дорогих сигарет, но спрашивает у конвоира сигарету. Конвоир знает то, но дает. Это игра. Яша так и горит.
– Угадай сигаретой.
У конвоира обыкновенные и самые дешевые сигареты.
У Яши дорогие, конвоир это знает и знает, что Яша угостит его. Конвоир возьмет. Так положено и скажет бессмертные слова.
– — Живут же люди! Здесь работаешь света белого не ведёшь и куришь дрянь, люди сидят под замком и видят что себе позволить не могу…
Яша отвечает еще более бессмертным и актуальным на все времена:
– Хочешь поменяться?
Конвоир фыркает и отвечает словно креститься:
– Не дай бог!
Баня огромна. Это комната на сто квадратных метров. Но, мы в бане одни. Каждая камера выводиться отдельно для мытья. Жар великолепный. В тумане пара не видно друг друга.
Я очень доволен, что пошел. Когда вы вымыты, грязь и безысходность