Кувшин летел разбитый на пол,
Подковой сбитый сгоряча,
О нем божок восточный плакал
С облезлой краской у плеча.
Картины, лица, очертанья,
Крал сумрак дальше в глубине,
И в нем туманность созерцанья
Рождала образы во мне.
То ли реальность, то ли грезы
Струились по крутым углам,
Но нет – то запах розы
На твоих худеньких щеках.
Воскрес иль сгинул без кровинки,
Добро иль чудо, смех иль боль?
А сквозь меня, как по тропинке,
Сбегала крошечка Ассоль.
Посвящение учебному театру школы-студии МХАТ
Жениться на актрисах запрещали до революции детям благородных сословий.
Часть первая
Я в тайны театра вхожу за тобой,
Его как живого касаюсь рукой,
И кажется сложное очень простым…
Из трубки клубами качается дым.
Мне, правда, обидно за трубку мою,
Не в моде она, но ее закурю,
Овея дымами круг этих людей,
Которые в мире великих страстей.
Вдохнув, не спеша, затянувшись до дна,
Пущу по рукам, словно чашу вина,
В молчанье глубоком пытаясь понять,
Чем так высока та актерская рать.
Часть вторая
Сквозь люд продираясь заливший вокзал,
Глазами фигуру твою я искал,
Висок мне толкала упрямая мысль:
Ее же здесь нет, не ищи, отвернись.
Но чудо, как молот, стучало в груди:
– А может быть, правда, вон там, впереди,
На цыпочки встав у табло поездов,
А может, и правда, опять повезло?
Глаза словно блюдца, черпнувшие мир,
(Сравнений других, не затертых до дыр,
Никак не являлось больной голове,
Какие шедевры в такое суете?)
И волос, как снег налетевший сквозняк
Навстречу мне бросит, трепая вот так!
Но проще и чище несли провода
Слова, что скопились за эти года,
И, тело твое невесомо подняв,
Крутил, все законы вращенья поправ.
Надежда, надежда, так много в тебе
Спасенья для тех, кто ошибся в судьбе,
Неправильно начал и бьется об лед…
Ответь же, надежда, а нам повезет?
Часть третья
Товарищ зритель, из галерки в партер
Спуститесь вниз, займите первый ряд,
Вас примут люди, кому сцена – парта,
Вы – им учитель, и судья, и брат.
Пока игра, но будем откровенны,
Край сцены – Рубикон, что перейден,
Когортою желающих забвенно,
Актерскою когортой всех времен.
Игра и жизнь для них не разделимы,
И, постепенно вовлекаясь в круг,
Перестаете видеть пантомимы,
Ни грим, ни жест и ни движенье рук,
А главное – не видится различий,
Что не понять, где зритель, где актер,
Где вам так хочется без