Сколь не опасен склон оврага
И наледь гиблая внизу.
Не зря же, лазерною гранью
Чертя речушек берега,
Горит полярное сиянье,
Фосфоресцируя снега.
«Город этот не мой и страна не моя…»
Город этот не мой и страна не моя,
И планета, похоже, чужая,
Если царствуют в них гигабайты вранья,
Беспринципность и злоба без края.
Вообще для меня есть ли жизни удел?
Может там высоко за семью облаками,
От рожденья о чём и помыслить не смел,
А тем более тронуть руками?
Но рычит надо мною чиновная рать,
И смеётся народа властитель,
Что стою перед ними, как пойманный тать,
Думавший что – отец и учитель.
«Горнолыжница. Горнолыжница…»
Горнолыжница. Горнолыжница.
То ли видится, то ли слышится.
С перепою иль из мечты
Рядом, около – снова ты.
Вся как белая, как на белом.
Голубые глаза, как край.
Застываю оторопело.
Здравствуй, милая, и прощай.
Эти склоны – твое убежище,
Где весенний снег чист и свеж ещё.
А ты властная госпожа,
Незнакомых гостей встречая,
Поишь, мучая и стужа
Горным воздухом вместо чая.
Замечательная негодница,
Не ботаница и не модница.
Несравненная. И умела
Всё ты вовремя – невзначай.
Застываю оторопело.
Здравствуй, милая, и прощай.
Чтоб над снежною тканью зыбкою
Одарить как тогда улыбкою.
Мне с тобою позор не страшен,
Мне беда с тобой – не беда,
Если сладкие встречи наши
В память врезались навсегда.
Ты – единственная. Ты – одна.
Кто была для меня нужна.
Помни это, покуда дышится.
Горнолыжница. Горнолыжница.
«Горько, горестно – не скажи!..»
Горько, горестно – не скажи!
И забыться бы, да не в силе,
Чтоб как в детстве нас от обид и лжи
Звери сказочные уносили.
Больно, боязно – невтерпёж!
Но задумайся – всё по делу,
Грёзы юности не вернёшь,
Если молодость пролетела.
Ай, как холодно! Холодна слеза!
Стала кровь темна и тягуча.
И закрыла навеки от нас небеса
Крепче камня могильного туча.
«Грехи мои останутся грехами…»
Грехи мои останутся грехами:
Не отмолить у неба и людей,
Не расплатиться песней и стихами,
И даже кровью гордою моей.
Так проклята будь, подлая минута,
Похмельного сознания изгиб,
Когда, тебя с другою перепутав,
Пошёл за ней, добился и погиб.
Ей ни к чему страдания былые
И радости иссякшие струи,
Где, словно незабудки голубые,
Безвольно отцвели глаза мои.
Напрасно