Жрать, испражняться и брызгать слюной
С благословенья на то господина.
Ну, а рассказы про душу и ад,
Сказки о совести, чести и воле –
Без этой чуди я счастлив и рад,
Если хозяин мой мною доволен.
Что он не скажет и не намекнёт,
Тут же исполню я без промедленья:
Наполовину уменьшить народ
Иль увеличить его населенье.
С этим согласно страны большинство
За исключением гадов последних,
Тех, недовольных, мозги у кого
Лишь для оранья, фантазий и бредней.
Нет бы, построились строем и шли
Следом за нашей единой колонной –
То не стреляли бы и не кляли
Их по решению власти законной.
«Глаза сквозь черный глянец приоткрыв…»
Глаза сквозь черный глянец приоткрыв,
Господь сверкнул – и сникла вражья сила,
И мне прощён безумия порыв
И всё, что ты забыть меня просила.
А тот пустой, ненужный, глупый спор
Замолкнул, захлебнувшись в горле речью,
Как птица, мною битая в упор,
Как зверь, в петле дострелянный картечью.
«Глядим на мир мы все по-разному…»
Глядим на мир мы все по-разному,
Внемля стремлению души
К уродливому и прекрасному,
Во имя истины иль лжи.
Одни смеются – богу богово,
Другие крестят всё подряд,
А третьи кесаря жестокого,
Служа ему, боготворят.
И как тут выбрать круг общения,
Друзей, товарищей, коллег
И женщину для восхищения,
Деля с ней пищу и ночлег.
Чтобы потом в срок доживания
Свою жизнь заново прочесть
Сначала, с первого желания,
Вплоть до того, что ныне есть.
И успокоиться во мнении:
Пусть жил меж выжиг и пройдох,
Но сам при этом, тем не менее,
Не обманулся и не сдох.
А Тот простит, что жил по-разному,
Внемля стремлению души
К уродливому и прекрасному,
Во имя истины иль лжи.
«Годы младенчества помнятся смутно…»
Годы младенчества помнятся смутно:
Мамины губы да папин азарт –
Как мне без них на земле неуютно,
Август идет или март.
Юные годы сверкнули зарницей,
Золотом в серебре,
Не потому ли ночами не спится,
Май иль сентябрь на дворе.
Зрелые годы, зачем вы минули –
Горестно, больно и жаль,
Холодно мне даже в душном июле,
Не говоря про февраль.
Сколь не старайся, а что мне осталось –
Память да слёзы жены,
Сердце больное, голодная старость,
Горькое чувство вины.
«Голову на руки к ночи клоня…»
Голову на руки к ночи клоня,
Помню, как прятался я от погони,
Как на лету, засыпая меня,
Белыми розами