Андрей не опоздал и, как всегда, начал с городских криминальных новостей. Было чувство, что они находили его сами, словно его мозг излучал специальные сигналы.
– Прикинь, у чувака ночью с машины сняли зеркала, он пошёл на рынок, а там их уже продают.
– И что потом?
– Пришлось ему покупать свои зеркала. Как тебе такая история? – не умолкая повествовал старый друг. – Приятель за хлебом пошёл, а дом не запер. Приходит, холодильника нет, телевизора нет. Пять минут, квартира пустая.
– Грустно, вернее весело. Откуда ты всё это нагрёб? Недели не прожил в городе. Без тебя было так спокойно, пришёл ты и нагрузил полный кузов.
– Ну ты же меня знаешь, – рассмеялся Андрей. – На меня вся грязь липнет, а такие, как ты, благодаря мне остаются чистенькими.
– Только не переворачивай всё с ног на голову. Нашёл тоже чистенького.
– Хочешь, рассказик прочитаю? Сегодня перед утром проснулся и вижу реальный сюжет. Не поленился, встал и записал его кратенько. Забавный.
Не дожидаясь разрешения, Андрей без листочка начал по памяти, но довольно складно излагать содержание своего нового опуса.
– Называется «Святочный рассказ».
«А вот ещё со мной случай был, как-то зимой», – сказал Митрич и, устроившись поудобнее на табуретке у печки, принялся рассказывать:
Холодно было в ту зиму жутко. Стою я на остановке. Народ в кучу сбился, прям как пингвины. Стоим – ждём. Долго ждём. Но автобус всё-таки пришёл. Как водится, здоровые сибирские мужики отшвырнули прочь всех старушек, матерей с детьми и хлипких интеллигентов. Но в общем те тоже сели. Поехали. На задней площадке, около самых дверей, стоял здоровый такой дядька с не по-нашему добрым лицом и в дорогой собольей шапке. И вроде тоже похож по всем приметам на здорового сибирского мужика, однако сел одним из последних, всё пропускал всех, даже подсаживал. После него только парнишка молодой втиснулся. Шустрый такой, всё с шутками-прибаутками, а сам по сторонам глазами так и шныряет. Остановка. Двери нараспашку – народ повалил. И вроде все уже вышли, кому надо. Вот-вот двери закроются. И тут парнишка этот, шустрый который, хвать шапку-то соболью с мужика и шмыг в дверь! Двери хлоп – и пошёл автобус. А дядька этот, под шапкой, лысый совсем, так и стоит. Хоть бы слово сказал! Молчит да лыбится. Тут жалко его стало совсем. Даже смотреть на его лысину голую и то холодно. А больше всех бабка одна жалеть стала. Непонятно даже, чего больше жалела, толи мужика этого, толи шапку его. Как завела шарманку свою, видать профессионалка была: «Ой, как же ты сиротинушка без шапки-то? И как же ты, родимый, на улицу пойдёшь? Ой и прохватит тебя, горемычного, лютый мороз! И помрёшь ты, кормилец, от минингиту проклятова-а-а». Так всех достала! Будто на похороны мы все в этом