Мама колдовала что-то на ужин, вкусные запахи заставляли Севкин желудок сжиматься, урчать и стонать. Алька очень вкусно готовила, и когда ужин был на столе, Севка уже почти спал. А потом… Потом они делали уроки… И иногда Севка ложился спать с царапиной на щеке от маминого маникюра. Алька срывалась на сыне от усталости, обиды на свою тяжелую жизнь и на всех мужиков на свете. А ночью, когда голова Севки с таким наслаждением касалась подушки, и он был готов заснуть, к ним в гости приходила мышка. И грызла что-то, не давая спать. Алька включала свет, стучала по стене, шипела, ругалась, топала. И мышка, испугавшись, затихала на некоторое время. А когда сон подкрадывался к Севке и Альке, и они предавались Морфею, мышка выходила из укрытия и начинала свою ночную вкусную жизнь. Только под утро, измучавшись от всяких неприятных звуков, которые издавало одно маленькое неуловимое чудовище, мама с сыном засыпали.
Как-то раз Севка забежал в дом после школы, бросил портфель, и решил помочь маме разжечь печку. Не все у него сразу получилось, но когда огонь заплясал, поедая страницы с трудами теперь уже Ленина, и дрова, которые в этот раз были каблуки, потому что, по случаю, мама купила в «Горобуви», что поблизости от их дома, целую машину деревянных колодок под сабо, Севка поплелся делать уроки. Поднял портфель с пола и вдруг увидел, что под ним лежала убитая мышка. Видимо, когда он швырнул его, то случайно попал в нее. Как же он ненавидел это серое громкое чудище по ночам, когда хотелось спать. А теперь, он медленно присел возле мышки, погладил ее пальчиком, и слезы, как горох посыпались из глаз мальчугана.
В школе самым тяжелым было ждать маму с работы. Она всегда забирала Севку последним, когда уже уходила учительница и оставляла мальчика на попечение школьного сторожа. Сторож дремал у себя в каморке. В школе был полумрак, горело всего пару лампочек. Севка садился на подоконник возле раздевалки и смотрел в серую промозглую бездну, выглядывая знакомые очертания маминой фигуры, бегущей за сыном. Огромные часы громко тикали своим маятником и каждые тридцать минут били «бом-бом». В тишине это звучало очень грустно. Так повторялось изо дня в день, изо дня в день. Но однажды.…
Однажды мамы не было уже очень долго. Севка сильно переживал за нее. «Мамочка, мамочка приди, приди скорее…», – тихо шептал себе под нос мальчик, как будто это могло ему помочь. За окном шел большими тихими хлопьями снег, медленно снежинки падали на уже внушительные сугробы. «Может быть, не ходят трамваи? Может быть, у мамы дела? Она скоро придет, скоро придет». Севке очень хотелось плакать, ему было страшно, одиноко, холодно, а еще, хотелось есть и спать. Но мамы не было. Когда часы в холле показали десять вечера, перед Севкой возник сторож.
– Ну